Что «следовательно»? вот что?!
Катрин осознала, что взбирается по высоким ступеням пирамиды. Совсем голове поплохело и она автоматический туристический режим включила? Нет, не так уж глупо: туристов здесь в ближайшие полвека появится негусто, в этот конкретный вечер праздные наблюдатели вообще маловероятны, а сверху можно осмотреться, оценить обстановку, выждать, пока воинственные люди окончательно выяснят отношения и разойдутся, оставив все лишнее, позабытое и утерянное на поживу миролюбивым и терпеливым шакалам.
Там воевали… Дым, пыль, кружащиеся конные толпы, упорно продвигающиеся плотные колонны пехоты, развевающиеся знамена, бунчуки и всякий прочий милитаристский символизм. Порой сквозь треск и уханье пальбы ветер доносил обрывки барабанного боя и иной служивой музыки. Совершенно чуждая война. И тошнит от нее только еще сильнее.
На реку и далекий город смотреть тоже не хотелось. Вид воды пробудил жажду, а город… город это неизбежный сгусток неприятностей. А уж с такой неполноценной головой там нарвешься немедля.
На пустыню смотреть оказалось приятнее. Пейзаж немного портили признаки человеческого обитания, а так вполне. Там уже плавала ночь и желто-рыже-серый простор умиротворял. Катрин и себя чувствовала темно-серой кляксой на ступенчатой грани пирамиды – прилепилось пятнышко, уже долгие века камень пачкает. Хотя раньше тут имелась облицовка понаряднее, кое-где ее осколки еще видны…
Кажется, болящая слегка задремала, поскольку близкие выстрелы оказались абсолютно неожиданными. Черт, могла бы с испугу вниз покатиться.
У подножья появилась кавалерия: лошади неслись галопом, фырканье, глухой стук копыт, возгласы всадников. Погоня! Не то чтобы глобальных дивизионных масштабов – с обеих сторон по два-три десятка вояк, но распалены герои не на шутку. Местные удирали – развевались светлые пятна разноцветных просторных одежд, мелькал тусклый блеск золота-серебра. Да, это определенно местные. Настигали представители регулярной армии, чуть поскучнее видом, но тоже нарядны: алые ментики, единообразные головные уборы, милые косички на висках. Надо думать, истинно французский шарм.
Катрин силилась вспомнить, как подобная разновидность конного великолепия называется: гусары, драгуны, уланы или вообще кирасиры? Память, обидевшаяся внезапно возникшим разнообразием вариантов, категорически забастовала.
Наблюдаемые воины тоже, видимо, возмутились и принялись палить. Вздумали отстреливаться преследуемые красавцы-циркачи, но на их разрозненное «пиф-паф», правильные вояки пресекли на редкость слаженным пистолетным залпом. Заржали, покатились по песку раненые лошади, люди из седел тоже вылетали. Похоже – наповал, мощная штука эти архаичные пистоли. Лихая смерть – древняя Родопис, (ну и иные наблюдательницы) восхищенно рукоплещут.
Поредевшие джигиты и сине-мундирники унеслись курсом к юго-западу. Катрин огляделась. По-прежнему доносилась пальба с места сражения, но характер ее явно изменился. У подножья большой пирамиды поднималась пыль – густая масса кавалерии ускоренно направлялась в пустыню. Те драпают целенаправленно. Похоже, дело идет к концу.
Катрин начала спускаться. Недурно бы к оружию и пару фляг с водицей добыть. Хоть и окраина пустыни, но в горле порядком пересохло.
…Дергала копытами, пыталась поднять голову лошадь с простреленной шеей. В остальном – тишина. В смысле, за пирамидами у реки продолжалась пальба, но сраженье явно сместилось к берегу. Темнота густела, самое время шакалить.
Два человека лежали практически рядом: позы неловкие: как рухнули, так и замерли. Судя по пышности одежд – турки или иные крутые граждане Востока. В сумраке лиц не видно, да Катрин и не пыталась приглядываться – одному джигиту пуля снесла половину черепа, слабенькая память болящей подсказывала, что такое мы уже видели, незачем повторяться.
Оглядываясь и прислушиваясь, мародерка обыскала тела: добычи было не то что мало, просто часть вещей была непонятна, другая – не особо нужна. Сабля, видимо дорогая, но такая изогнутая, что странно ее в руке держать. Кинжалы… это к месту, хотя ладонь рукоятям, обвитым серебряной проволокой, не радовалась. Монеты в широком поясе – надписей на монетках не рассмотреть, но судя по весу, золотые. Покойники не бедствовали. Молодцы, да примут боги вас в свои чертоги, или куда вы там так настойчиво метили. Пистолеты… Тут руки опять заколебались. Разум нервно подсказывал, что оружие хорошее, годное, особенно вот эта пара. Но… Это ж театральщина какая-то: кремни, курки с чеканкой, насечка, надписи витиеватые. Пороховница, пули, пыжи, еще что-то нужное и сугубо оружейное, вот только… Катрин подозревала, что теоретически знает, как это все работает, но руки уж точно ничего этакого не помнили. Вот шестопер – вполне понятный инструмент. Перстни… тоже ценность. Нужно поскорее здесь заканчивать и другие тела осмотреть. Мародерство – та еще лотерея…
