— Если ты не прекратишь дурить, не возьмешься за ум, нам придется обо всем рассказать. Мастер-наставник Шарир умный мужик, он поймет как тебе помочь да дурь из головы вытравить, — быстро-быстро проговорил Марк.
— А что такое «взяться за ум»? С утра до вечера торчать на заводе, а после работы накачиваться пивом в кабачке у Джа? Это, по-вашему, жизнь? Если вам так нравится, то я не хочу, — голос Даила звенел от возбуждения.
— Ты моккер. Твоя жизнь — работа на заводе, служение цеху Плавильщиков. Это твоя судьба, так тебе начертано от рождения. И ты не вправе идти против Карты рождения. Ты знаешь, как суров закон к отступникам. Пока не поздно, одумайся, — горячо заговорил Листер.
— Люди косо смотрят на тебя. Ты пока ничего предосудительного не совершил. Всего лишь пялишься в небо, но я тебя знаю. Ты не остановишься и однажды попробуешь прорваться к кордам, попробуешь переписать свою Карту рождения, а уже это преступление. Тебя обязательно поймают и публично казнят, чтобы другим дуракам — моккерам наука была. Ты знаешь: закон суров, но он закон. И его должны выполнять все: и литтеры, и коррины, и моккеры. Мы пытаемся защитить тебя от самого себя…
— Марк, я не просил никакой защиты. Мне она не нужна. Я хочу жить так, как живу. Так что проваливайте ко всем чертям…
— Зря ты так, Даил. Нельзя от старых друзей открещиваться, нехорошо это. Боги не прощают предателей, — зло проговорил Листер.
— А я никого не предавал. Просто дорожки наши разошлись. Вот и все. Мне больше не интересно с вами, я хочу побыть один. Уходите, во имя всех благих, — умоляюще попросил Даил.
— Ну, смотри, парниша, ты сам выбрал эту судьбу. Видят боги, мы пытались тебя защитить, — сказал Марк.
И Даил услышал в его голосе нотки печали.
Братья Друфы развернулись и один за другим покинули крышу. Даил знал, что в ближайшие несколько дней они не станут с ним разговаривать, но его это устраивало. Это даст ему так необходимую сейчас передышку. Он сможет побыть наедине с самим собой, подумать о том, что происходит с ним и как жить дальше. Он не был глуп и четко знал законы Арнетрина, понимал, что заигрался в любовь к повелителям неба. Даил чувствовал, что близок к той грани, которая отделяет простого мечтателя от преступника. И если он сейчас ничего с собой не сделает, то переступит эту грань, и тогда ему не жить. Но стоит ли такая жизнь того, чтобы цепляться за нее?
Братья Друфы в конце концов забудут об этой стычке и начнут с ним здороваться. Первыми. Так было раньше и вряд ли что-то изменится теперь. Он обречен на вечный круговорот жизни моккера. Ведь так написано в Карте рождения. Почему же он не может с этим смириться? Отчего так тяжко на душе?
Даил поднял глаза к небу, отыскал изумрудное пятно парящего в небе патрульного корда и почувствовал, как дикая зависть охватывает его сердце. Почему он не родился литтером, которому от рождения дарована судьба стать Повелителем неба, дружить с драконами и летать с ними? Почему в жизни все так несправедливо? Он знал, что на это ответили бы братья Друфы. Таков распорядок жизни, заведенный далекими предками. Они были намного мудрее нынешнего поколения, они могли общаться с богами, открыли и приручили магию и подружились с кордами. Драконы признали их равными себе. И не зеленым соплякам спорить с Традицией.
Но как же больно и обидно было сознавать, что ты всю жизнь обречен трудиться на заводе у плавильного котла, в то время как твой ровесник, которому повезло чуть больше, наслаждается жизнью и полетом с небесными исполинами. Когда перед ним открыты такие просторы и новые впечатления, которые навеки для тебя под запретом.
Даил не подозревал, что ждет его впереди. Если бы знал, может быть, остановился бы, задумался и отступил…
Хотя не таким был Даил Орлин.
* * *
До самого вечера Даил просидел в кабачке «Троффеллиус», что находился в двух кварталах от его дома. Потягивал неспешно горький напиток из трав, чуть дурманящий голову, но не превращавший человека в скота, как часто бывало с моккерами после того, как они в пятницу покидали завод с отяжелевшими от монет карманами.
