Он сделал паузу и крикнул:
– Красавцы!
Строй ответил громко, но не стройно. Пришлось повторить. Снова с ошибками. На двадцатый или тридцатый раз получилось, как положено и Дмитрий дал команду разойтись на обед. Благо деньги у всех были, столовались в ближайшем трактире.
После обеда занялись любимым для каждого сержанта занятием – строевой. Парадный шаг, отработка приветствия, работа с оружием – к вечеру новобранцы валились с ног. Дмитрий решил в первый день их не загонять и разрешил отдохнуть, поужинать, почистить платье и спать.
– Хорошие парни, – негромко сказал Шмидт, подойдя к Дмитрию. Тот только улыбнулся. Вчера он наивно попытался передать новобранцев сержанту. Тот только руками замахал.
– Пока герр Питер не осмотрит парней и не даст добро на принятие их в Преображенский полк, они останутся на тебе. Так что запри их в какой-нибудь дом, а лучше в тюрьму и держи там до появления государя.
Дмитрий почесал тыковку. Звучит все разумно, только зачем в тюрьму. Вспомним прошло, в оздоровительном лагере они уже обучал пионеров ХХI века речевке и ходьбе. Теперь будем и этих учить до появления царя. Шмидт, узнав его планы, только руки развел:
– Ну, парень, судя по твоей хватке, тебе предстоит большая карьера. Бог на твоей стороне.
Дмитрий только хмыкнул и предложил пойти в трактир – попить пиво.
Там они, конечно, засиделись, и утром Дмитрий имел некоторые признаки похмелья и одутловатое лицо.
Новобранцы, которые находились в режиме домашнего ареста под присмотром Гриднева, завистливо поглядывали, но молчали, чем Дмитрий был очень рад.
Начали с того, чем закончили вчера – строевой. Дмитрий видел, что дворянам это занятие навевает тоску, но сделать ничего не мог. Солдатами не рождаются – солдатами становятся. Он вот две учебки прошел и ничего!
Но все же ближе к обеду пришлось построить всех в одну шеренгу и толкнуть речь, объяснив особенности этого этапа и его обязательный характер. Только пройдя обучение можно попасть на войну.
Из строя раздался непременный вопрос (команда была вольно, и Дмитрий разрешил говорить):
– Господин сержант, а если война начнется, нас отправят недообученными?
Дмитрий хмыкнул:
– Обучитесь вы в любом случае. Преображенец не может ходить, косолапя, или горбить спину. Что же касается войны, государь со мной не советуется. Мал я чином.
В строю раздались смешки.
– Может и посоветуется, – раздался громкий, уверенный голос.
Дмитрий немедленно скомандовал смирно и, развернувшись к Петру, застыл.
– Хвалю, – тепло сказал Петр Алексеевич, – не успел приехать, уже запрягли молодняк подковывать. Ладно пошли, покажешь, кого привез.
И он нетерпеливо стал оглядывать помещение в поисках новобранцев, а, точнее, кандидатов в новобранцы, которых царь только будет решать, брать ли в полк или отправить в солдаты.
– Государь, так вот же они, – нарочито громко сказал Дмитрий.
Петр в некоторой оторопи посмотрел на шеренгу солдат, которых воспринял за преображенцев. Рослые, крепкие, глаза веселые, смотрят вперед уверенно. Царь медленно пошел вдоль строя, у одного поправил галстук, у другого сдвинул слишком криво стоящую фузею. Больше замечаний у него не было.
– Что за чертовщина, – разозлился он и громко спросил у стоящего перед ним Петром Морозовым:
– Какой роты?
Царю явно показалось, что его дурят, а вместо новобранцев поставили бывалых преображенцев.
Морозов не подвел:
– Государь, прибыл третьего дня в команде новобранцев. В роту не распределен.
– Я, я, герр Питер, это есть новый воин, – вмешался в разговор Шмидт.
Царь посмотрел на него изучающе, – может и его подменили. Не нашел признаков подмены, покрутил головой.
– Только я, государь, немного не выполнил твой приказ, – несколько виновато заговорил Дмитрий, – ты велел полусотню привезти, так я привел полусотню да дюжину.
Петр, немного насторожившийся при первых словах Дмитрия, захохотал.
– Богатыри, таких, как вы, я возьму любое количество.
Дмитрий требовательно посмотрел на парней.
– Рады стараться, государь, – дружно ответил строй.
– Хм, ты откуда взял такую гвардию?
– В Нижнем Новгороде, государь. Все дворяне, с детства готовятся к войне.
