Жизнь — игрушечный паровозик. Он резво бежит по рельсам, исправно тащит вагончики, но в нем нет ни ревущего пламени, ни давления горячего пара.
А еще Дмитрий Сергеевич хотел сходить на рынок, где продают великое множество воблы, прозрачной на просвет, имеющей неповторимый волжский вкус; он накупит целый чемодан воблы, чтобы потом есть ее по одной за вечер, как величайший деликатес. А кто говорит, что сушеной рыбы полно везде, просто в ней ничего не понимает.
Мысли Дмитрия Сергеевича прервал тихий писк. Он поднял голову. Экран телевизора был безнадежно темным. Появился слабый запах озона.
— Черт бы тебя побрал! — радиоинженер Максимов знал, что манипуляции ручками и постукивание по корпусу не помогут. Но покрутил ручки и постучал по корпусу. Авось!
Крякнув от досады, он привычно полез, было, в шкафчик за паяльником. Остановился. До матча осталось пять минут.
«Ну, господин инженер, что будем делать?» — подумал Дмитрий Сергеевич. Не хотелось навязываться в гости к соседу. Слушать матч по радио? Футбол по радио не лучше секса по телефону. Он усмехнулся. «Ну и ничего страшного, Леша сам накаркал».
Через три часа пьяненький инженер вернулся к себе. Наши проиграли, один-два, но соседский «Филипс» покорил его качеством картинки. Удобный пульт, различные опции…
Он включил паяльник.
— Ну, зараза, — процедил он, повернув телевизор, — я тебя или сейчас сделаю, или завтра выброшу. То строчка, то кадрушка, то БП, то МЦ [Жаргонные названия блоков телевизора.]! Ты меня уже задолбал, понятно?
С каждым «то» Дмитрий Сергеевич выворачивал по одному винту, крепящему заднюю крышку.
Сняв ее, он понюхал паяльник [Профессионалы по запаху определяют степень нагрева паяльника.], расстелил схему. Линии двоились, он пытался смотреть одним глазом.
— Ну, и что на этот раз?
Дмитрий Сергеевич долго терзал несчастный телевизор, как будто старый аппарат был виноват в том, что наши проиграли, и что у «Филипса» есть пульт, а у него нет, и что качество картинки, и количество каналов несравнимо…
Он паял и перепаивал, менял детали, включал, выключал…
В конце концов, при попытке инженера отпаять загнутую ножку детали, паяльник в пьяных его руках сорвался, и ударил жалом по цоколю кинескопа. Послышалось жуткое шипение, «последний вздох», когда кинескоп, через трещину, (надо полагать, со злорадным удовольствием) всосал в свое вакуумное нутро атмосферный воздух. Теперь он годился только на помойку.
— Ох ты, ё моё…
Посидев несколько секунд молча, он встал.
— Ну и хрен с ним, что теперь, застрелиться? Все равно он уже негативил… [При старении кинескопа изображение постепенно становится негативным.]
Дмитрий Сергеевич пошел на кухню, достал бутылку коньяка, которую держал на особый случай. Разогрел остывшую картошку, налил полстакана, взял воблу.
— Ну, за упокой того… как его… 3УСЦТ… [Унифицированный стационарный цветной телевизор третьего поколения.]
Утром болела голова. Во рту ощущался привкус кошачьего туалета. Кое-как приведя себя в порядок, Дмитрий Сергеевич сел за стол на кухне. Есть не хотелось.
Придется купить новый телевизор. Сегодня же. Нельзя жить без телевизора. А поездка… что ж, перенесу на следующий год. Нет, нет, убеждал он себя, нельзя без телевизора. Живет он один, жена после развода уехала в свой Донецк, уже другую страну. Это было так давно! А Вовка, после училища, попал служить в далекий Корсаков, что на Сахалине. Там женился и осел окончательно. Ему нравится. Не просить же у сына деньги на телевизор! А что делать по вечерам одинокому человеку? Приняв решение, он повеселел. Даже головная боль утихла.
В дверь позвонили. Леша.
— Здорово, Сергеич. Ты как сам-то?
— Здорово, Леша. Да как тебе сказать, хреново.
— Пойдем, может, «по-мальцеву», а? Хочешь, сюда принесу.
При упоминании о водке желудок болезненно сжался.
— Нет, нет, спасибо, Леш, я не похмеляюсь. Да и дела у меня сегодня.
Сосед уже, видать, принял, и был разговорчив:
— А у меня система: в пятницу — от души, в субботу — чуть-чуть, в воскресенье — ни-ни, в понедельник — как огурчик.
— Ты молодец, Леш, правда.
— На том стоим. Ну, ладно. Наше дело — предложить…
