– Она черноволосая и совсем крошечная, – пожал плечами Синрик. – И совокупляться с ней – все равно что с букашкой!
– К тому же, – поддержал его Катред, – мне кажется, что она предпочитает удовольствие на грязном полу.
– Ну, так и возьми ее прямо на полу, среди хлама, если ты уверен, что именно так ей нравится! – равнодушно протянул Болдуфф. – Она – женщина. У нее крепкая юная грудь и мягкое нежное тело. Чего еще тебе нужно?
– Как ты сумел разглядеть грудь под ее свободным желтым платьем, которое она, похоже, никогда не снимает? – рассмеялся Сенред.
– У меня наметанный глаз, мой мальчик, и большой опыт. Я всегда могу нащупать женскую грудь, даже скрытую под грязными тряпками.
– Но ведь грудь у нее очень маленькая, – возразил Синрик. – В ней все маленькое. Как у ребенка.
– Может быть. Но злобы в ней больше чем достаточно, – откликнулся Катред. – Мне кажется, в ней живет дух воина.
– Бычий навоз! – сморщился Синрик. – Уверен, что настоящей доблести в ней нет. Так, вспышки детского темперамента пополам с раздражением.
– Как ты думаешь, сколько ей лет? – поинтересовался Сенред.
– Не так уж мало, – ухмыльнулся Болдуфф.
– Возможно, – согласился Сенред. – Но, заметь, ее бедра почти не отличаются от мальчишеских. Скажи, Вулфред, ты уверен, что она уже стала женщиной?
– Наивен же ты, мой мальчик! – рассмеялся Поп дуфф. – Конечно, она женщина!
– А ты что скажешь, Вулфред?
Вулфред повернулся и пристально посмотрел на своих воинов:
– Она – женщина. И дело даже не столько в ее бедрах или груди, сколько в злобе, по которой сразу можно узнать женщину.
– Ты хочешь сказать, что у нее нет настоящей женской груди, Вулфред? – спросил Сенред.
– У нее есть грудь. Небольшая, округлая и твердая. А бедра достаточно полные, для того чтобы рожать детей. Она, несомненно, женщина!
– Женщина, – эхом откликнулся Болдуфф. – Причем очень хорошо сложенная.
– Ты, верно, уже успел ее пощупать? – спросил Сенред у Вулфреда.
Да, Вулфред уже чувствовал тело римлянки под своими пальцами, хотя с самого начала в его мыслях не было ничего плотского. Но сейчас Вулфред вспомнил, что грудь у римлянки была очень даже аппетитной. К тому же довольно крутые бедра и стройные, длинные для ее роста ноги. Казалось, каких еще физических достоинств мог бы пожелать любой мужчина! Но…
…Но она была римлянкой, и для сакса, особенно для Вулфреда, близость с ней была равносильна близости с ядовитой змеей!
– Она осталась, совсем одинокой после гибели отца, – тихо проговорил Сеолмунд. – И мне ее жалко!
Слова Сеолмунда, одного из лучших воинов, были для Вулфреда полной неожиданностью. Жалеть ее? Кто и когда жалел ядовитых змей?..
* * *
Терас и другие оставшиеся в доме рабы бывших хозяев перешли на кухню, где их привлекали тепло, уют и знакомая обстановка. Но главное – кухня располагалась особняком, а потому саксы обошли ее своим вниманием.
Среди них и укрылась Мелания. В отличие от других рабов она не работала, но решила остаться с ними. Хотя она ничего не умела делать по хозяйству и готовить тоже, она не сомневалась, что всему быстро научится. Все надеялись, и Терас в том числе, что скоро все снова пойдет по-старому, как только уйдут саксы. Но уйдут ли они?
После схватки Мелании с Вулфредом Терас понял, что саксы задержатся здесь надолго. И причиной является его бывшая хозяйка. Если бы она была с ним более ласкова, он вполне бы удовлетворился ее отношением и наверняка бы не задержался в маленьком разрушенном городке римлян.
Терас посмотрел на притихшую Меланию, которая сидела в дальнем углу кухни на низеньком деревянном стуле. Может быть, она также думала, как подействовать на главного сакса и хоть немного смягчить ситуацию, тем более что внешне он был вполне привлекателен, высок ростом и красив лицом. Сама Мелания обладала настоящей римской красотой и изящной фигурой. Ее божественный по тембру голос и обворожительная улыбка никого не могли оставить равнодушными. Если бы она захотела, то ей ничего не стоило бы очаровать варвара.
Отвергать же Вулфреда в ее униженном положении – высшая глупость! Будучи рабыней, она уже бессильна перед саксом. Ей остается только молчать и злиться. Но на него такое поведение вряд ли могло подействовать!
