— Черт возьми, Конни, — взорвался Лафорэ, — зачем ты сделал это, прекрасно зная, что я не приду от этого в восторг?
— Ну, Фрэнки, — притворно извинился Конни, — я совсем не собирался расстраивать тебя. Да будет тебе, братишка. Такой давний скандал… Эта маленькая бабенка смешала тебя с дерьмом однажды… ты сам мне говорил, да и слухи до меня доходили… только кому это интересно сейчас? Хватит уже. Нельзя же ездить по миру и бояться встретить кого-то. Посмотри на себя — уверенно идешь в гору. Как и я. Уважают ли нас? Несомненно. Несмотря на то что мы начинали с нуля? Вовсе нет. Благодаря этому скорее. Похваляемся ли мы теми временами, когда нам нечего было есть, кроме картошки? Не то чтобы похваляемся, но и не стыдимся этого тоже. Что сейчас представляет собой эта девчонка? Столько лет прошло, а все те же нарядные модные брючки и вздохи о старых добрых временах, когда можно было определить по погонам большого человека. Ты удивлен, зачем она приехала сюда? Попытка доказать, что ей не перевалило уже за сорок. Снова пережить молодость. Развлечься. Она дала мне свой адрес — вот, хочешь? — Он порылся в карманах и вытащил помятый конверт. — Он мне не нужен — у меня есть другая рыбка, чтобы пожарить. Будет твоей завтра, если захочешь. Упадет тебе в руки, как спелая слива. Ты должен попытаться, правда. Ты всегда был не слишком уверен в себе. Наставь рога этой голландской армии. — Десмет засмеялся своей веселой шутке и закончил завязывать галстук. — Ладно, мне пора идти. Я тебе говорил об этом «Пайпер Навахо»? Парень все еще колеблется. Я не выпускаю его из виду. Собираюсь будто невзначай появиться в Аахене, и если цена будет подходящей… а я уж постараюсь, чтобы так было… А?
На конверте было небрежно записано то, что удалось раздобыть Конни в процессе детективной работы: «РХ 7799-25. Зомерлюст». Ниже значилось: «Серж. Техн. службы. Джулиана-Казерне Альпен». Еще ниже: «Ван-Леннеп., 432». Лафорэ несколько дней размышлял над этим. Позже он спросит себя, как мог он быть таким поразительно наивным. Ему просто не пришло в голову, что, если бы Эстер на самом деле дала Конни свой адрес, она вряд ли бы стала диктовать ему номер машины.
— Джордж! — крикнул Десмет. — Эй, Джордж! — Это была одна из его шуток, когда он, пребывая в особенно хорошем расположении духа, называл людей вымышленными именами. — Иди-ка сюда, и я покажу тебе свой новый пистолет-пулемет. Ну и ну, какая отличная работа. Я встретил парня в Антверпене, в баре. Один из этих ооновских неотесанных молодцев. Ему не хватало немного на выпивку, и он предложил продать мне сувенир с Синайского полуострова. Израильский. «Узи» называется. Эти евреи, они знают, как справляться с арабами. Смотри, спусковой крючок и зажим работают синхронно, что-то вроде предохранителя. Хорошо провел день? Похоже, ты был в Амстердаме. Не подумал о том, чтобы по дороге доставить удовольствие Маркс?
— Нет, — решительно солгал Лафорэ. — Нет… ты был прав. Прошлое не имеет значения. Хорошее оружие. Ты можешь попробовать купить один из китайских автоматов, о которых сейчас столько говорят, — «АК», кажется. Нет-нет, для меня прошлое не имеет значения. Я забыл об этом.
— Я так и подумал, — хихикнул Десмет, любуясь пулеметом, разбирая и собирая его и довольно крякая от восхищения простотой и техническим совершенством «сувенира». — Окажись он у меня… я бы ее шлепнул, ха-ха. Втирал ей очки: «О, Эстер, я не хотел обременять тебя». Немного споил ее — она обожает виски. Не было ничего легче… просто удивительно, как легко она сдалась. Не пришлось и нацеливать автомат на такую… скажу тебе. М-м-м… малышка! Теперь, смотри… видишь ту старую доску объявлений? Это будет араб. — Он мастерски расстрелял мишень. — Араб убит. Какая красоточка! Господи, лучше уберем это, а то клиенты подумают, что я тренируюсь, чтобы сражаться за освобождение Анголы.
Это кафе было обычным голландским кафе, с начищенным никелем, шерстяными скатертями с восточным рисунком, квадратными салфетками с рекламой пива «Хайникен». В середине дня тут почти не было посетителей, и аккуратный седовласый хозяин охотно разговорился.
