– Я был в специальной группе, – сказал Боб. – Мы не пользовались этой техникой, потому что проблема заключалась в том, как найти друг друга после десантирования. Мы не представляли, как вновь собрать команду в одном месте. Но там не будет команды. Там буду я один.
– Сержант, в этом случае риск очень уж велик. Я не думаю, что стоит тащить собак на эту охоту.
– Я имею авиадесантную подготовку, – сказал Боб. – Я прошел курсы по подготовке парашютистов в Беннинге, в шестьдесят шестом году, когда вернулся после первой ходки.
– Но ведь это было тридцать лет назад, – заметил кто-то из присутствовавших.
– У меня на счету двадцать пять прыжков. А ведь теперь у вас, парни, имеется потрясающее бортовое радиоэлектронное оборудование для ночной навигации. У вас поставили великолепные компьютеры. Вы можете заранее наметить точку выброса и без труда добраться туда, держась выше зоны шторма. У вас есть возможность подобрать такую точку выброса, где шансы на то, что я приземлюсь в пределах нужного участка, будут максимальными. Верно?
Молчание было знаком согласия.
После общей паузы кто-то сказал:
– Вместо бомбы с лазерной системой наведения мы кинем туда самонаводящегося парня...
– В том-то все и дело. Самолет пройдет намного выше бурана. И я пролечу сквозь снежную бурю. Я не могу спускаться через нее на парашюте, но могу пробить ее, как пушечное ядро, и не так уж далеко отклонюсь от цели. Чтобы уменьшить ветровой снос, я постараюсь раскрыть парашют как можно ниже, может быть, метрах в ста. Если вы договоритесь с Военно-воздушными силами о реактивном самолете и хорошем экипаже, то сможете доставить меня туда часов за шесть. Я не знаю никакого иного способа доставки туда контрснайпера в таких условиях. А когда я окажусь на земле, вы сможете определить мое положение со спутника, дать мне точное место, так что я успею вовремя попасть туда, куда нужно.
– Господи! – сказал Бонсон.
– Вы в долгу у меня, Бонсон.
– Полагаю, что да, – согласился тот.
– Сержант Суэггер, да ведь человека, который смог бы уцелеть во всей этой каше, не найдется и одного на сотню.
– Мне уже доводилось бывать в такой каше, сынок, – ответил Суэггер.
– Свяжитесь с Военно-воздушными силами, – приказал Бонсон. – Как можно скорее организуйте все это дело.
Суэггер должен был сказать еще одну вещь:
– Мне нужна винтовка. Хорошая винтовка.
«Спуститься вниз и пристрелить ее, – подумал Соларатов. – Прямо сейчас сойти туда, постучать в дверь, убить ее и убраться отсюда подальше, пока солнце не взошло. Никакого риска, никаких трудностей».
Но он не мог этого сделать.
Он стоял на гребне горного хребта примерно в пятистах метрах от дома, который казался темным пятном, еле различимым сквозь густо валивший с неба снег.
Свет в окнах не горел. Дом стоял посреди просторного белого поля. С виду это было классическое жилище старых ковбоев, точь-в-точь такие показывают в вестернах, которых Соларатов видел бесчисленное множество на Украине и в Бенгалии, в Смоленске и в Будапеште: двухэтажный, с причудливо изломанной крышей, выстроенный в викторианском стиле. Над трубой поднималась тонкая струйка дыма, значит, там догорал огонь.
Соларатов наклонил голову и посмотрел на светящийся циферблат своих часов. Было уже 5.50, через несколько минут должен начаться рассвет, и уже в семь часов, вероятно, можно будет стрелять, если, конечно, снегопад хотя бы немного стихнет. Но с какой стати им выходить из дома? Почему бы не остаться в тепле и уюте, попивая какао и дожидаясь, пока погода не наладится окончательно? Что может выгнать их наружу?
Ребенок, девочка. Ей обязательно захочется поиграть в снегу. А обе женщины выйдут на крыльцо и будут смотреть за нею. Если она осталась такой же веселой и беспокойной, какой он ее уже видел – он ведь видел, как она ездит верхом, – то она встанет рано и разбудит всех, кто находится в доме.
И все же внутренний голос говорил ему: «Немедленно спускайся, убей женщину, уходи дальше в горы и скорее убирайся отсюда, уезжай домой».
Но если он спустится, то должен будет убить всех. Никакого иного выхода не было. Он должен будет застрелить и ребенка, и вторую женщину.
