– Откуда у меня ценные вещи, Дмитрий Степанович? Там только саквояж с парой смен белья, юбкой и двумя блузками. Ну и кое-какие мелочи – гребень, зеркальце, шпильки...
– Полагаю, это можно безжалостно бросить. Не будем рисковать, возвращаясь в гостиницу за вещами. Вы и так ходили по острию ножа, остановившись в таком бойком месте. Завтра моя Дуняша сходит в лавку и купит для вас все необходимое. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Слуг я на сегодня отпустил до полуночи, так что попытаюсь сам по мере сил устроить вас на ночлег.
– Дмитрий Степанович, вы не тревожьтесь, я и так доставила вам много хлопот. Если нужно, я сама уберусь у вас в мезонине, и полы протру, и постель застелю, мне в тюрьме пришлось многому научиться. Я вам так благодарна за все.
– Ну что вы, Анастасия Павловна, благодарить пока еще не за что.
Василий и Дуся вернулись домой из гостей в первом часу, веселые и немного пьяненькие. На вешалке в передней висело женское пальто. Слуги переглянулись, причем Васька скорчил весьма красноречивую рожу. Дмитрий Степанович, как оказалось, не спал и с лампой в руках вышел им навстречу.
– Ну, как погуляли, голубчики? – спросил он. – Вижу, что недурно. А теперь послушайте меня. Наверху в гостевой спальне спит дама, вы не шумите, чтобы ее не потревожить.
– Дама?! – ахнула Дуняша. – Это откуда ж такое, Дмитрий Степанович?
– От вопросов пока воздержись, Евдокия. И запомни – о пребывании этой дамы здесь никому ни слова. Ни соседкам, ни молочнице, ни горничной Любаше из седьмого дома. Поняла? И к тебе, Васька, это тоже относится. Смотри у меня! Чтобы язык свой длинный проглотил!
– Ну что уж вы так на меня, Дмитрий Степанович? Ни слова так ни слова, как прикажете, дело ваше хозяйское... Чегой-то мне языком давиться?
– Да знаю я тебя, балаболку! Дуся, завтра подойдешь к моей гостье и спросишь, что ей нужно купить – белье, чулки, из одежды что-нибудь и прочее, а то она прибыла к нам совсем налегке. За покупками съездишь к «Мюру и Мерилизу», деньги я дам. Ну все. Спокойной ночи. Завтрак не забудьте приготовить на две персоны.
– Ну вот тебе и на, – ворчал Василий, когда они с Дусей укладывались спать в своей комнате. – Как из дома отлучишься, так тут лихие дела начинают твориться. Опять чума какая-то Дмитрию Степановичу навязалась, уже и в дом въехала. Завтрак на две персоны... И откуда ее на нас нанесло? Я от той стервы рыжей, Марии Аркадьевны, все опомниться не могу, чуть ведь не порешила барина, подлюка такая! Насилу от ран оправился. И только-только барин в разум вошел да тосковать по Муре этой окаянной перестал, так на тебе – снова здорово! Еще одна вертихвостка тут как тут...
– Все от доброты его. Небось, чужая жена на шею хозяину вешается! – фыркнула Дуся.
– Это ты почему такое решила?
– А что ж тут еще решать? – передернула плечами она. – Поди от супруга законного в одной юбке удрала, а теперь вот изволь, в «Мюр и Мерилиз» за бельем для нее ехать надо. Только что же это она наверху в мезонине разместилась, не пойму?
– А что ей? Там тепло...
– Тепло-то оно тепло, да больно далеко от хозяйской спальни...
– Ну это уж не нашего ума дело. Захочет, так дойдет, не заблудится. Ты, Дуська, главное, когда будешь завтра в комнате у ней прибираться, пошарь по углам, не припрятан ли где револьверт. Что там она по любовной части думает, до нас не касаемо, а вот ежели с револьвертом, навроде той Муры, змеюки подколодной, на барина кинется, так может беда большая стрястись. Опаску иметь нужно.
«Ну что ж, начнем ab ovo, – сказал сам себе Колычев на следующее утро. – Прежде всего следует посмотреть уголовное дело Анастасии Покотиловой – может быть, сразу что-либо прояснится».
Гостья еще спала наверху в мезонине, когда адвокат в одиночестве выпил кофе и, вооружившись блокнотом, отправился в судебный архив. Там, дабы не привлекать ненужного внимания, он заказал пять разных старых дел, одно из которых было делом об убийстве Никиты Покотилова.
Колычев стал внимательнейшим образом читать страницу за страницей собранные в папке документы и, чем дольше он читал, тем более сложные чувства его обуревали.
