, что называется «на тормозе», хотя там было и страшно оставаться долго. Мне не хотелось, чтобы чужие видели меня такую жалкую и в мокром платье. Через маленькое окошечко в вагонной двери я наблюдала за тем, что происходит в тамбуре, чтобы узнать, когда эти дамы уйдут. За окнами еще не совсем рассвело, но в тамбуре горел фонарь, и мне все было хорошо видно.
Там было две женщины, они ссорились, говорили про какого-то Алексея и обзывали друг друга проститутками. Одна из них была, как теперь мне стало понятно, княгиня Вера Рахманова, а вторую я не знаю.
Потом эта вторая, молодая рыжеволосая женщина, закричала: «Я тебя предупреждаю – Лешку лучше не трогай, а то будешь иметь дело со мной!Не порадуешься тогда!» А княгиня ей ответила: «Иметь дело с тобой? А кто ты такая? Дешевая подстилка из провинциальной дыры? Не хотела я трогать Лешку, не для того еду, но теперь волей-неволей придется, чтобы тебя, убогую, уму-разуму поучить. Мне только пальцем стоит поманить, и никуда твой Лешка не денется. Таким, как ты – в базарный день пятачок пучок красная цена, а я для него – единственная, он всю жизнь меня забыть не может...» «Гадина ты последняя!»– закричала в ответ рыжая. «Может быть, и гадина, но изволь называть меня ваше сиятельство и на «вы», я – княгиня и тебе, чумазой, не чета!»– ответила первая.
Тогда рыжая кинулась к ней и стала ее бить. Княгиня отбивалась, но рыжая была ловчее. Она сначала сжала пальцы у княгини на горле и стала колотить ее головой о стенку, а потом княгиня захрипела и упала, а рыжая открыла вагонную дверь и вытолкнула княгиню наружу. Я испугалась, что она меня заметит и тоже скинет с поезда, и убежала в другой вагон. Через какое-то время поезд замедлил ход у небольшого полустанка, и я увидела из окна, как рыжая бежит по дорожной насыпи прочь.
После этого я вернулась в свой вагон, нашла пустое купе, забилась туда и уснула, потому что сильно переволновалась и устала.
Господин Ованесов потом отыскал меня там, но ему уже скоро надо было выходить. На станции Сухой Кут Ованесов и Ашот сошли с поезда, а мы с Валентиной доехали до конечной станции, откуда вернулись в Петербург.
Дорогой я слышала разговоры о том, что недавно возле железнодорожной насыпи нашли убитую женщину, и сразу поняла, что это та самая дама из нашего вагона».
– Показания даны несколько не по форме, но допросив свидетельницу лично, вы, несомненно, сможете исправить все погрешности и задать ей интересующие вас вопросы, – снова повторил Колычев.
– М-да, – вздохнул следователь. – А вы полагаете, Дмитрий Степанович, что этой особе можно верить?
– Полагаю, да. Тем более, ее показания отчасти подтверждаются другими свидетелями. К проводнику вагона обратилась некая девушка, выдававшая себя за горничную одной из пассажирок, и попросила стакан воды для хозяйки, – надо думать, это так называемая «рыжая», столкнувшись с проводником, придумала, как объяснить свое появление в вагоне. Здешний арендатор господин Тесленко, прибывший в тот день из экономии по делам на маленький полустанок, о котором вспоминает Коноплянникова, подвозил оттуда до города спрыгнувшую с поезда молодую женщину, одежда и прическа которой были в беспорядке. К тому же на лице ее имелись следы драки, а сама она явно пребывала в состоянии нервного потрясения. Добродушному Тесленко, конечно, не пришло в голову, что он помогает преступнице, он решил, что девушка оказалась жертвой каких-то домогательств. Я уверен – если вы предъявите проводнику и Тесленко подозреваемую для опознания, они легко узнают ту рыжую девицу...
– Легко сказать – предъявите! Дмитрий Степанович, а откуда вдруг взялась эта рыжая девица? Кто она такая? Да, бумаги в папочке у вас любопытные, я согласен, что такими сведениями нельзя пренебрегать, но теперь мне придется искать некую невесть откуда вылезшую рыжую девицу... Совершенно неожиданный для меня поворот, – расстроился следователь.
– Господин следователь, я имею обоснованное подозрение, что эта загадочная рыжая девица – не кто иной, как мадам Боришанская, хорошо знакомая вам особа. Та самая, что приходила к вам на прием менять свои показания касательно алиби князя.
