– Да, это такое несчастье! – воскликнула поглощенная беседой мадам Куропатова, не обращая никакого внимания на смех и жизнерадостные возгласы. – Вы не поверите, но я была буквально потрясена известием, что молодую княгиню убили. Весь город, дословно весь, только об этом и говорит. Бедный, бедный князь – овдоветь в таком молодом возрасте и при таких ужасных обстоятельствах! Вы представляете, Дмитрий Степанович, я ехала в том же поезде и даже в том же самом вагоне, что и княгиня! Удивительно, как нас всех там не перерезали! А еще называется – вагон первого класса. Нужно было бы вчинить иск железной дороге за то, что в поездах дозволяются подобные безобразия...
– Боже, – театрально вскричал Дмитрий, изображая крайнюю степень удивления. – Так вы путешествовали рядом с покойной княгиней! Вы, вероятно, самый главный свидетель и судебный следователь без конца обивает ваш порог.
– Нет, муж его особенно не приваживает. Все-таки Нил Тимофеевич имеет определенный вес во властных кругах, а интерес следователя к моей поездке носит не совсем приятный оттенок. Да честно говоря, я почти ничего и сказать об этом не могу – удивительно, но я не только не видела убийцу в лицо, но даже и не поняла, что в вагоне убили женщину. Увы, я даже и с княгиней познакомиться не успела... А теперь все думаю – были бы мы знакомы, я пригласила бы ее в гости в свое купе на чашку чая, мы бы провели время за беседой и, как знать, может быть, она осталась бы жива, не попавшись на глаза убийце. Но я ведь села в этот поезд только в Харькове, у нас имение в Харьковской губернии, а княгиня Рахманова ехала от Петербурга, и возможность свести знакомство нам не представилась. И вообще, это была кошмарная поездка, просто кошмарная! Вы представляете – в моем вагоне оказался купец Ованесов с развеселой компанией. Он наш, здешний, возвращался вместе с приказчиком из деловой поездки. Ну и, конечно же, эти господа прихватили с собой девиц, вина, всю дорогу кутили, пьянствовали, граммофон гремел беспрестанно, пьяные девки по поезду бродили... А у меня дети, две девочки, им такие картины видеть вовсе ни к чему! Мы почти все время просидели запершись в своих купе – старшая дочка ехала вместе со мной, а в соседнем купе гувернантка с младшенькой – и буквально боялись высунуть нос наружу. Вероятно, и княгиня тоже укрылась в своем купе во избежание неприятных эксцессов... Но вот каким же образом с ней случилось при этом несчастье, я совершенно не понимаю! Впрочем, ночью в наши двери кто-то ломился!
– Неужели? – изумился Колычев, страстно желая продолжения захватывающей истории о дорожных впечатлениях госпожи Куропатовой.
– Да-да, именно! Сначала кто-то стучался в дверь и невнятно лопотал всякую ерунду противным женским голосом, наверняка это была одна из девиц, сопровождавших купчишку. Разбудила меня, мерзавка. Я так и не поняла, чего она хотела, и посоветовала ей убираться. Но сон уже как рукой сняло – в дороге и без того трудно уснуть, а если еще и специально разбудят... Потом снова настойчивый стук в дверь и мужской голос: «Вера, ты здесь?» Ну, думаю, кто-нибудь из ованесовской компании ищет эту пьяную девку, сейчас я им все выскажу! Встала, накинула халат и распахнула дверь. Я тогда и подумать не могла, что это убийца искал свою жертву, а то бы ни за что не открыла! Но он уже удалялся по вагонному коридору – я только и увидела, что его спину и голову в шляпе. Знаете, такие дурацкие светлые шляпы из легкой парусины или из пике, кажется, их называют «панамы», они сейчас в большой моде. Так вот, господин в панаме уже отошел от моей двери, и глупо было бы бежать ночью следом за незнакомцем по вагону с целью устроить ему скандал, не находите? Я только бросила ему в спину язвительное замечание по-французски и захлопнула дверь. Ах, если бы я знала, что княгиню лишат жизни, я бы разглядела этого негодяя внимательнее. А купец Ованесов совершенно потерял всякую совесть. Женатый человек, между прочим, трое детей – он женился в довольно юном возрасте и к настоящему времени уже обременен большим семейством... Не знаю, может быть, следует пойти к его жене и рассказать про все безобразия ее благоверного? Но с другой стороны, дело это все-таки не мое, да и жаль бедняжку, мадам Ованесову, она ведь снова в интересном положении. Может быть, на этот раз я спущу купцу дело с рук ради жены, но поверьте, голубчик Ованесов дождется еще от меня неприятностей на свою голову, если не научится смирять свою тягу к безобразиям.
