Зельда не сводила с Сойера своих зеленых глаз, и я с уверенностью могла сказать, что набросок, который она сделала в своем воображении, не совпадал с реальностью.
– Привет, Сойер. – Она пожала ему руку. – Приятно познакомиться.
Она повернула ко мне голову, прикрываясь завесой темных волос, и одними губами произнесла: «Ты шутишь?».
Я прошептала в ответ: «Знаю».
Они обратили свое внимание на Оливию, которая тут же потянулась к волосам Зельды.
– Нервничаешь из-за выступления? – поинтересовалась Зельда, осторожно разжимая маленький кулачок Оливии. – «Чикаго»… Дар, это невероятно. Я так рада за тебя.
– Спасибо, да, сперва я сильно нервничала, но, когда втянулась в постановку, стало проще.
Театр «Орфей» в Сан-Франциско в течение шести недель ставил «Чикаго». Я прослушивалась на роль одной заключенной из «Веселых убийц», которая застрелила своего мужа за то, что тот не переставал лопать жвачку. Это была роль моей мечты, хотя я была счастлива любой роли в такой большой и тщательно продуманной постановке.
Но я получила роль и провела шесть пробных выступлений, чтобы войти в ритм, и вот теперь мои родители и друзья прилетели из Нью-Йорка, чтобы увидеть воскресное шоу.
Гости прибывали попарно. Генриетта и Джексон, Елена и ее муж, Элис и Джеральд, моя сестра Карла и ее муж, папа и мама. Когда появилась моя семья, меня охватила нервная дрожь, более мощная, чем та, которую я испытывала в ночь перед премьерой.
– Дарлин, боже, девочка! Ты выглядишь на миллион баксов. – Моя сестра кинулась в мои объятия, и запах дорогого парфюма и лака для волос окутал меня. – Посмотри на себя, ты справилась. А ты, должно быть, Сойер, – и посмотрела на меня. – Вау, Дар. Просто вау. А это прелестное создание, должно быть, Оливия.
Карла представила своего мужа, Стэна, после чего ко мне подошли родители и обняли меня.
– Она права, – сказал папа. – Ты выглядишь на миллион, малышка.
– Спасибо, папочка. – Я задержала дыхание. – Мам, пап, это Сойер и Оливия.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и мне показалось, что в карих глазах Сойера промелькнуло волнение. Моя мама чмокнула его в щеку, и аванзал наполнился смехом и громкими разговорами.
Хостес вернулась и предложила пройти к своим местам. Я задержалась, нервно оглядываясь на вход, где толпились остальные посетители ресторана. Как вдруг увидела его – высокого парня, волосы которого переливались на летнем солнце из-за обилия геля.
Я протиснулась сквозь толпу и крепко обняла своего друга.
– Макс, – выдохнула я, прижимаясь к его кожаной куртке.
– Привет, Дар, – сказал он и крепко обнял меня. – Извини, я опоздал.
– Ты как раз вовремя. Главное, что ты здесь, а остальное не имеет значения.
– Только посмотри на себя. Веселая убийца. Святое дерьмо. Ты знала, что «Чикаго» мой самый любимый мюзикл?
Я сделала пистолет из большого и указательного пальцев и усмехнулась:
– Если ты еще раз лопнешь эту жвачку…
– Господи, Дар, у меня аж мурашки побежали. – Он вытянул свои трясущиеся руки. – Видишь? Не могу дождаться твоего выхода на сцену.
– Спасибо, Макс. А теперь пошли, мне нужно поделиться твоей потрясающей внешностью с моими друзьями.
Я подвела Макса к нашему столу, за который уже расселись гости, и устроила целое показательное выступление, представляя его всем. Я усадила его рядом с Бекеттом и Зельдой. Сойер сел напротив меня. А я заняла место рядом с Оливией, которая что-то рисовала на листе бумаги. По другую сторону от ее стульчика для кормления сидели моя сестра Карла и ее муж, который смотрел бейсбол на телефоне, пока жена не ударила его по руке, заставив выключить игру.
Официантка подошла, чтобы принять наш заказ, и предложила «Мимозу». Большая часть нашей компании согласились выпить, но я воздержалась, как и Макс.
– Я не буду, – сказал Сойер, одарив меня улыбкой.
– Я тоже, – сказала Зельда.
– И я воздержусь из солидарности, – добавил Бекетт, и они обменялись коротким взглядом.
– Какой солидарности? – поинтересовалась я.
Они снова переглянулись.
– Никакой, – быстро выдала Зельда, и оба выглядели так, будто пытались подавить улыбку.
Мои глаза распахнулись, а сердце готово было взорваться.
