Северный полюс - страница 35

«Он должен пробиться, черт подери!»

Кочегар исчезал в кочегарке, и минуту спустя из дымовой трубы с новой силой начинал валить дым, и я знал, что давление в котлах повышается.

На наиболее серьезных этапах плавания Бартлетт бoльшую часть времени проводил в вороньем гнезде — наблюдательной бочке на грот-мачте. Я часто устраивался на снастях пониже, смотрел вместе с ним вперед и помогал ему советом, в случае необходимости подкрепляя его мнение своим и снимая с него бремя чрезмерной ответственности в наиболее опасных местах.

Так, вися вместе с Бартлеттом на колеблющихся снастях, высматривая полосы открытой воды и изучая движение напиравших на нас ледовых полей, я нередко слышал, как капитан кричал судну, словно уговаривая и подбадривая его, приказывая ему пробить нам дорогу в неподатливых льдах:

«Рви их, милок! Раскусывай пополам! А ну, нажми! Вот так, хорошо, мой красавчик! А теперь — еще! Еще раз!»

В такие минуты мне казалось, что в этом отважном, неустрашимом капитане-ньюфаундлендце воскресал дух многочисленных поколений мореходов и льдопроходцев, пронесших английский флаг по всему свету.

Чтобы рассказать все происшествия, выпавшие на долю «Рузвельта» по пути на север, надо было бы написать целую книгу. Мы либо боролись со льдом, либо увертывались от него, либо, что еще хуже, укрывались в какой-нибудь бухточке и ждали, когда можно будет возобновить борьбу. В воскресенье, на шестой день после выхода из Эта, во льдах было достаточно разводьев, и мы до часу дня успешно продвигались вперед, но, приближаясь к бухте Линкольн, были остановлены паковым льдом. При помощи троса мы закрепили судно у большого ледяного поля, простиравшегося мили на две к северу и на несколько миль к востоку. Приливное течение, устремляясь на север, несло с собой мелкие льдины; «Рузвельт» покоился в своего рода озере. Пока мы стояли на месте, кто-то заметил вдали на льдине, у которой мы ошвартовались, какой-то черный предмет, и доктор Гудсел, Боруп и два эскимоса отправились на разведку. Хождение по льду всегда сопряжено с опасностью — во льду обычно полно трещин, причем бывают очень широкие, а в этот день трещины к тому же припорошило недавно выпавшим снегом. Перепрыгивая через разводье, разведчики чуть не утонули; подойдя к черному предмету на расстояние выстрела, они увидели, что это всего-навсего большая каменная глыба.

Прежде чем Гудсел, Боруп и эскимосы вернулись, лед вокруг судна стал смыкаться, и, как только они поднялись на борт, мы выбрали трос, и «Рузвельт» начал дрейфовать на юг вместе со льдом. В эту ночь лед был такой сплоченный, что пришлось завалить лодки за шлюпбалки на палубу, чтобы защитить их от торосов, которые временами подступили к самым поручням. В конце концов капитану удалось ввести корабль в другое небольшое озерко к юго-востоку от нашей прежней стоянки, и мы оставались там несколько часов, двигаясь под парами то вперед, то назад, чтобы разводье не замерзло.

Около одиннадцати часов ночи, несмотря на все наши усилия, лед вокруг «Рузвельта» снова сомкнулся. Однако я заметил небольшую полынью к юго-востоку, которая вела к другому разводью побольше, и приказал пробиваться к ней таранными ударами. Введя нос корабля в полынью и расталкивая лед попеременно то вправо, то влево, мы сумели расширить проход к полосе чистой воды за нею.

В четыре часа утра «Рузвельт» снова пошел на север, пробиваясь сквозь разреженный лед, и около девяти утра снова был остановлен льдом, чуть пройдя за устье реки Шелтер. Тут мы взяли к берегу и приткнули нос судна к большому ледяному полю, чтобы не быть затертыми или снесенными к югу паковым льдом, который теперь быстро дрейфовал под воздействием прилива.