Двое слуг разворачивали толстый ковер пестро-синего цвета. На нем белые и серебряные рыбки метались по узору зеленых водорослей, а кайму образовывали разноцветные головоногие. Когда вождь вступил, оба замерли, а с ними и целая толпа ожидающей челяди с горами сапфировых подушек в руках. Слуги со двора в некрашеных хлопчатобумажных одеждах появились у боковой двери, неся длинные низкие столы. Негодующее восклицание оборвалось, протестующий понял, что в дом вошел повелитель.
— Продолжайте, как и прежде, — отмахнувшись от поклонов, Кейда прошел через зал и вышел высокими задними дверьми во внутренний садик. Здесь было жарко и тихо, воздух наполняла тяжелая смесь аромата визайла, жасмина и белых цветов-корзиночек. Серые и алые теневые вьюрки сгрудились в уголке большой клетки в середине сада и едва прочирикали, когда проходил вождь. Три ярких птицы, каждая особой расцветки, наблюдали за ним с дерева иглоплода, не шевельнув и перышком. Кейда медленно прошел к ступеням, ведущим к главному входу в помещения на четвертой стороне. Двери по правую и левую руку стояли запертыми на засовы. Покои для детей, достигших возраста благоразумия, готовых обучаться всем сложным обязанностям у первой матери, пустовали, там проживало только эхо.
Даже если бы Итрак призвала меня к себе на ложе нынче ночью и мое семя дало бы плод, много лет прошло бы, прежде чем мой сын вырос и возмужал или дочь приобрела мудрость, необходимую, чтобы властвовать по праву. У меня имеются сыновья и дочери во владении Дэйш, и я любил их больше, чем казалось возможным. Смогу ли я не слабее любить детей, что родятся здесь?
Согласилась бы Рекха прийти сюда как жена Чейзена? Джанне не имела бы права препятствовать ей взять с собой младших ее детей, тех, что моложе возраста разума: Виду, малышку Ми и Нои.
Ты увидел бы, как твоих дочерей учат всему, что понадобится им, чтобы править Чейзенами. Виду можно было бы обещать кому-нибудь из младших сыновей Ритсема или Редигала, а двух других отдать за наследников этих владений. Ритсем Кайд и Редигал Корон всегда были моими друзьями. Чейзены союзами с ними упрочили бы свое положение так, как не случалось при жизни последних поколений. Разве это не означало бы исполнить твой долг перед этим народом?
— Мой господин Чейзен Кейда. — Внезапное появление Джевина оборвало коварные доводы рассудка, которые Кейде так трудно было не слушать. Молодой раб с улыбкой облегчения отвори дверь. — Твоя благородная супруга счастлива тебя видеть.
— А я — ее, — он собрался и вошел внутрь.
Приемная Итрак Чейзен была хорошо проветренной комнатой, пол вымощен самыми ценными плитками владения Улла. Стены цвета утренней зари украшал белый шелк, расписанный пестрыми птицами, порхающими среди кокосовых пальм и деревьев лиллы. Низкий столик из дерева халды, похожего на мрамор, окружали сливового цвета подушки. Кейда заметил разбросанные там серебряные цилиндрики, которые прикрепляют к тонким лапам голубей-вестников, и завитки бумаги, тонкой, словно луковая шелуха. А на самой середине тростниковые перья поперек открытой чернильницы.
— Я была рада услышать, что ты вернулся невредимым. Как дела в нашем владении, мой супруг? — Итрак Чейзен стояла у столика в наряде солнечного цвета с розовым румянцем здесь и там. Шелестящие складки ее широкой юбки удерживались у тонкого стана тяжелой золотой цепью. Скромный лиф оставлял обнаженными гибкие руки и плечи. На шее Итрак красовалось восхитительное тройное ожерелье из великолепных розовых жемчужин, а на руках такие же браслеты. Жемчуг переливался и в сети тонких косиц, удерживавших тяжесть волос надо лбом, а сзади полуночные локоны свободно падали вдоль спины до пояса. Глаза и рот она едва уловимо подвела золотым и розовым.
— Достаточно хорошо, моя госпожа и супруга. Я посетил каждый из крупных островов и каждое скопление малых, мне поведал о последних новостях старейшина каждой деревни. Нашлось довольно мало целителей, искавших моего совета насчет болезней и увечий, и не потребовалось ни вершить суд, ни решать споры. Наш народ занят восстановлением жилищ и налаживанием жизни и мечтает о лучшем будущем.
