Велиндре не сводила взгляда с пламени и старалась говорить бесстрастно.
— Отрик мертв, и его больше ни о чем не спросишь. В книгах говорится, что был и второй колдун, который умел вызывать драконов. Это Азазир.
Отец всплеснул руками:
— Если Отрик был позором чародейства, то Азазир — проклятьем. Трудно подсчитать, насколько глубоко этот глупец подорвал доверие к Хадрумале, сея страх и невежество среди обывателей на материке. Мы и поныне за это расплачиваемся! — прорычал он, сжав бесплотные кулаки. — Наш Верховный Чародей раскланивается, буквально стелется перед каждым их князьком, лишь бы только волшебнорожденные могли беспрепятственно добираться до Хадрумале, прежде чем их склонность доведет их до гибели.
— Так ты знал Азазира, — Велиндре поглядела на отца, ожидая продолжения.
— Знал, — отрезал он. — И если бы я тогда все еще входил в Совет, то подал бы голос за его смерть, а не просто за изгнание. Нынче многие хохочут над его похождениями и подсчитывают, сколько народу утонуло благодаря его играм с реками, а сколько умерло голодной смертью, когда его вмешательство вызвало неурожай.
— Я все это слышала. А вот о чем не говорят, так это о смерти Азазира, — настойчиво продолжала Велиндре. — Прошел слух, будто он жив и скрывается где-то в глуши.
— Правда? — Отвращение полыхало во взгляде старого чародея. И в этот миг Велиндре по глазам отца поняла, что слухи не беспочвенны.
— Итак? — Ей удалось скрыть возбуждение в голосе.
— Он частенько говорил, что надо развивать все грани своего дарования. — Старый колдун смотрел мимо дочери на крохотный клочок неба за окном. — Это годится для водяного колдуна, но я сказал ему: а попробуй так же безответственно изучать огонь. Он и ухом не повел. То был самый опасный волшебник, какого я встречал. Он повсюду искал чего-то необыкновенного и никогда не пытался задуматься, как это повлияет на обыденность, не говоря уже о понимании взаимодействия стихии и разума, причины и следствия. Если он считал, что есть хоть проблеск надежды сотворить новое чудо, то кидался вперед, даже не задумавшись, а стоит ли. Он говорил, что есть более высокий долг перед своим талантом: проверить, где его пределы. И ни вздоха сожаления, когда один или два его ученика погибли скверной медленной смертью, — закончил старик в холодном гневе.
— Ты знаешь, где он сейчас? — спросила Велиндре с прежней осторожностью.
Отец сверкнул глазами:
— Никто из чародеев не пожелает с тобой общаться, если ты свяжешься с этим безумцем.
Велиндре выдержала его взгляд.
— О драконах известно поразительно мало, отец. Это одна из немногих по-настоящему не изученных областей. Я хочу знать больше, и если Азазир — единственный источник, то с него мне и придется начинать.
— Упрямством ты пошла в мать, — пробурчал старик. — Ты ей ничего об этом не говорила, не так ли? Нет, я бы и отсюда услышал, как вы спорите, случись такое. И полагаю, мало кто сомневается в силе моей воли. — Улыбка озарила старческое лицо.
Молчание повисло в мрачном зале.
— Я ведь найду его — так или иначе, — спокойно призналась Велиндре. — Я намерена это сделать, отец.
— Пожалуй, будет нелишне посмотреть, каково это: вникать в праздные домыслы безумца. — Старик указал на отдаленный стол, где ровной кипой высились плоские кожаные папки: — Принеси-ка третий том карт.
Дочь выполнила просьбу. Колдун развязал шелковый шнур и раскрыл потертую зеленую кожу.
— Ты ведь бывала в Инглисе во время одного из нелепых плаваний Отрика? И не прочь податься на север в конце зимы? Такое путешествие не для слабых духом. — Он вытащил нужный лист и ткнул в пергамент ногтем, перепачканным в меду.
— Значит, изгнание по воле Совета не означает, что он должен покинуть Хадрумале, куда вздумается? — Велиндре сморщила лоб, изучая места вокруг точки на карте.
— Азазиру велено было затеряться. Его предупредили, что если он еще хотя бы раз доставит нам неприятности, то будет казнен. Ты не веришь, что Совет может так поступить? — Старик усмехнулся, заметив недоверие дочери. — Нет, я буду не единственным, кто потребует смерти для этого безумца, если он появится в самой заброшенной нашей деревне. А мы это узнаем. Планиру хорошо известны обязанности Верховного Чародея. Он бдительно следит за тем, чтобы никто вроде Азазира не угрожал нашей безопасности, — заключил он с мрачным удовлетворением.
