– Глупость, не более. И очень нескромная. У меня могли быть крупные неприятности.
Могли быть?
– Я в восхищении от вашей супруги, сэр, – продолжала Дора. – Она очень красивая. Вы должны ею гордиться.
– Я и горжусь.
– Меня так и не представили ей, – сказала Дора с тем же смешком. – Наверное, с тех пор как я вышла за мистера Драммонда, меня считают не вполне достойной особой. Но я вполне довольна, знаете ли.
– Вот как? Вы хотели бы познакомиться с Мэдлин?
– Я вижу, на ней надеты бриллианты Бэквортов, – заметила она. – На ней они выглядят гораздо лучше, чем на вашей матушке, если мне будет позволено так сказать, милорд. И с виду она гораздо больше похожа на герцогиню, чем ее светлость, бедняжка. Она ужасно худая и бледная, вам не кажется?
– Она только что оправилась после родов, – пояснил Джеймс.
– Но мой цветущий вид возвращается ко мне после родов очень быстро, – похвасталась Дора. – Спросите у мистера Драммонда. Нет, герцогиня всегда такая. Конечно, ведь это ужасно – знать, что на тебе женятся только потому, что ты происходишь из подходящей семьи, чтобы родить герцогского наследника. Она не может поверить, что он ее любит, правда?
И он ее любил? Ласкал ее? Негодовал, боролся, чуть ли не довел себя до безумия, когда ее вырвали у него, спрятали и навсегда отняли, выдав за другого? Во что превратилась его Дора?
Джеймс был потрясен.
– И все же, – сказал он, – она родила наследника, здорового мальчика, как все говорят. И сегодня вечером у них у обоих счастливый вид.
Когда танец окончился, Джеймс несколько неохотно повел ее знакомиться с Мэдлин, и женщины любезно беседовали до тех пор, пока их обеих не пригласили на следующий танец.
И снова Джеймса охватило чувство нереальности происходящего. Его жена познакомилась и беседует с его прежней любовницей, матерью его сына. И Дора, эта спокойная, безмятежная, чуть злобноватая – та девушка, из-за которой он столько лет страдал! Та девушка, которую он взял от скуки, потому что она была здоровой, хорошенькой и на все готовой. Та девушка, которую он любил, – в этом он убедил себя потом, когда пришло чувство вины.
Он подошел к группе, в основном состоящей из джентльменов, гостивших в поместье, и смотрел, как его жена танцует с герцогом, а Дора – с Эдамом Драммондом.
Любопытство его разыгралось. Неужели их связь так мало значила для Доры? Неужели она не заболела от любви к нему, как он всегда воображал? Неужели она не страдала так же сильно, как он, в то время когда ее оторвали от него, от дома и заставили выйти замуж, устроив ее брак с человеком ниже ее по рождению? Или она так вышколила свои чувства, что теперь просто очень хорошо притворяется? Неужели для нее так мало значило, что она родила их ребенка, и это не оставило на ней никаких следов долгих страданий? Неужели она может смотреть на отца своего старшего сына так безмятежно и говорить ему, что все, бывшее между ними, – не более чем глупость?
Ему чего-то не хватало. Никаких чувств к Доре у него не осталось. Удивительно, но он ничего не чувствовал и к своему сыну. Конечно, прошлое лучше оставить в покое, а не воскрешать – это никому ничего не даст. И конечно, все его надежды на будущее связаны с Мэдлин.
Но ему чего-то не хватало. После того как он танцевал, с Дорой и увидел, что она почти та же и вместе с тем совсем другая по сравнению с той, какой была в то время, когда он любил ее и спал с ней, его желание знать все стало еще сильнее.
После ужина он пригласил ее на контрданс. Но Джеймс не собирался прыгать с ней по паркету и большую часть танца быть разделенным с ней, как того требовали фигуры контрданса. Ему нужно было поговорить.
– Не найти ли нам спокойный уголок, где мы могли бы немного посидеть? – спросил он.
– Ах, милорд, право же, не знаю, – ответила она.
– Я хочу знать, что было с вами в эти десять лет, Дора. Когда-то мы были друзьями.
Хотя скорее друзьями-то они не были никогда, подумал он. Только любовниками.
– Ну ладно, у меня немного болит нога, – призналась она. – Мистер Драммонд купил мне новые туфли, и я боюсь их снять, потому что у меня на пятках волдыри, и я не смогу, наверное, снова их надеть.
