Мэдлин задумалась.
– Он был очень молчалив, – ответила она. – Мне не часто приходилось с ним общаться. Я его плохо помню.
– Как там леди Андреа? – спросил он, кивая на письмо в ее руке.
– Что? Ах, я еще не прочла. Я слушала Александру. Я очень рада за нее. Пожалуй, я пойду с письмом к себе наверх. Там и прочту.
Он едет домой. Господи помилуй, он едет домой! Или, во всяком случае, в Англию. Может быть, не в Эмберли. Его родители, лорд и леди Бэкворт, живут в Йоркшире. Вероятнее всего, он отправится к ним, а значит – и Александра, и Эдмунд.
Вряд ли он приедет в Эмберли.
А если и так, ей придется бежать отсюда. Может быть, к Домми в Уилтшир.
Она не хочет его видеть. Ни за что!
Боже мой, он едет домой! А если все же в Эмберли? И если она снова его увидит?
* * *
Улыбаясь себе в зеркале, Эллен вынула из пучка шпильки и распустила волосы. Она получила приказание, и она ему подчинится. Ляжет и отдохнет в течение часа.
Она действительно очень устала. Но как забавно и как трогательно было, когда Доминик сказал ей, сидя в коляске по дороге домой, что она должна обещать ему немедленно пойти к себе, иначе он отнесет ее на руках. И когда его мать встретила ее в коридоре, взяла под руку и проводила до ее комнаты, ласково пожурив за неосмотрительность.
Но Эллен не жалела, что совершила этот подъем. Ведь они шли так медленно, что не чувствовалось почти никакого напряжения. А когда добрались до вершины и ждали, пока за ними прибудет коляска, Доминик заставил ее лечь на траву, подстелив свой фрак на тот случай, если трава еще не совсем высохла.
– Но вы замерзнете, – возражала она. – Сейчас октябрь, Доминик.
Он вытянулся на траве рядом с ней, не обращая внимания на сырость.
– Я перенес и худшее, – сказал он. – И вы тоже.
– Вы помните?..
И они снова пустились в общие воспоминания, так что появление коляски застало их врасплох.
Эллен легла в постель под верхнее покрывало и закрыла глаза. Заставила себя расслабиться. В конце концов они могут быть друзьями. И этого достаточно. Она сделает так, что этого будет достаточно. Сегодня был счастливый день. Блаженно-счастливый.
Внезапно дверь в ее комнату отворилась без стука, сообщив о чьем-то появлении. Повернув голову, Эллен обнаружила, что в дверях стоит Дженнифер, бледная и явно расстроенная.
– Что такое? – Эллен приподнялась на локте. Дженнифер закрыла дверь и прислонилась к ней.
– Как давно это у вас? – спросила она. – С тех пор как умер папа?
– Что? – нахмурилась Эллен.
– Вы и лорд Иден, – продолжала девушка. – Вы стали любовниками, когда еще папа был жив? Это так?
Эллен на мгновение закрыла глаза, медленно спустила ноги с кровати.
– Дженнифер… – начала она. Голос у девушки задрожал.
– Полагаю, что ребенок, которого вы ждете, от него, а вовсе не от папы. Это так, да?
– Я никогда не была неверна вашему отцу, – проговорила Эллен. – Никогда, Дженнифер. Я любила его.
– Он ничего не подозревал, да? И я тоже. Папа думал, что лорд Иден бывает у нас потому, что они друзья. Но все было не так. Впрочем, ничего странного. Я только удивляюсь, до чего я была наивна, ничего не замечала. Папа был некрасив и гораздо старше вас. Лорд Иден – самый красивый мужчина из всех, кого я знаю. Сколько же это продолжается, Эллен? Несколько лет?
Эллен покачала головой.
– Выслушайте меня, – сказала она. – Я знаю, что вы огорчены и не поверите ни единому моему слову. Но прошу вас, выслушайте меня. И когда вы успокоитесь, вы поймете, что я говорю вам правду.
Она никогда не видела, чтобы Дженнифер говорила с кем-либо презрительно. Теперь она это видела.
– Папа верил вашей лжи много лет. И я всегда верила. Посмотрим, сможете ли вы меня переубедить. Я слушаю.
– Лорд Иден… Доминик… и я – мы обручились, – сказала Эллен. – И вы правы – это его ребенок. Я понесла через месяц после смерти вашего отца. Когда Доминик выздоравливал после ранения в нашем доме.
– Замечательное выздоровление! – заметила Дженнифер.
– До этого между нами ничего не было, – продолжала Эллен. – Он был другом вашего отца, а я была его женой. Верной в течение всех пяти лет и исключительно по собственной склонности. Я его любила. Потом, когда я потеряла мужа, а Доминик был со мной, мы в потрясении бросились друг к другу за утешением и был зачат этот ребенок. Мы оба проявили слабость, память вашего отца заслуживала другого. Я пережила страшные угрызения совести и даже первое время обвиняла себя в неверности. Но ничего этого не случилось бы, Дженнифер, останься ваш отец живым. Доминик тоже человек чести.
