…Долго задержаться на золотом поле нам не дали, и вновь время и события пустились в яркий хоровод, бегущий мимо нас. Впервые с начала нашего путешествия я заметила, как на самом деле поражает это зрелище. То медленно, то быстро горы перетекали в холмы, зелень сменялась камнем, деревья превращались в кусты, земля сменялась водой, восход становился закатом… а мы шли мимо всего этого, словно проходили стену времени насквозь. Это было воистину удивительно: наблюдать, как одно сменяется другим. Хочется остановиться, уловить хоть какую-то долю этой красоты, но ты твердо знаешь, что еще рано. От этого становилось немного грустно, но эта грусть постепенно переходила в светлое ожидание, торопя миг, когда природа вокруг снова замрет в одной четкой картине, в одной грани своей красоты.
Третье место застывшей реальности стало для нас неожиданностью. Неожиданность эта выражалась в том, что, сделай мы еще один шаг — и полетели бы вниз с вершины горы… Да, каким-то удивительным образом мы оказались высоко над землей. Камни под ногами были на удивление и, что скрывать, на радость мягкими, но все же холодными. Ветер здесь был намного холоднее, а порывы его начали безжалостно бить по лицу и путать волосы. Дышать стало труднее. Переведя дух после осознания того, что только что мы могли начать свой захватывающий, но недолгий полет, я посмотрела вниз. Вид, открывающийся отсюда, был не просто завораживающим, а неописуемо поразительным. Справа от нас было бушующее море, уходящее куда-то очень далеко, и чьего конца нельзя было разглядеть даже отсюда. Волны разбивались о скалы, бывшие раза в три ниже той горы, на вершине которой мы находились, и становились белой пеной, которую можно было различить лишь за счет ее количества. Но стоило посмотреть налево, и становилось сложно поверить, что только что мы видели море. Леса, поля, луга, равнины — все это тянулось и сменялось друг другом на протяжении тысячи километров, и сложно было отличить одно от другого.
Высота горы, на которой мы находились, просто поражала. Да, думаю, я ошиблась, назвав возможный полет недолгим… Площадка, на которой мы стояли, была настолько мала, что мы еле помещались на ней вдвоем — было страшно не то, что шевелиться, но и дышать. Все, что мы сейчас видели, заставляло восхищаться, но только вперемешку со страхом. Некоторые называют его адреналином…
— Что делать будем? — шепотом спросила я, но из-за порывов ветра ведьмочка даже не расслышала мои слова. Кричать было страшно.
Я взяла ее за руку и ободряюще улыбнулась, стараясь сделать это поубедительней. А что еще делать? Не орать же и не ругаться на фокусы этого мира… Хотя так и тянуло это сделать. Она на удивление спокойно улыбнулась мне в ответ, а в ее глазах я не заметила страха. Это меня удивило. Может, просто не заметила? А может, она просто становится настоящей Ведьмой?..
…Одно неловкое движение, шаг… и снова закружился хоровод ярких картинок. Только небо потемнело, затянулось тяжелыми грозовыми облаками. Погода начала стремительно портиться. Даже теперь, когда мы больше не находились на вершине горы, ветер не успокаивался, а, наоборот, сильнее и громче завывал свою песню, слова которой понять дано не каждому. Я не понимаю ветер. Он не моя стихия. Но сейчас с удивлением для самой себя я различала мотив и слова какой-то старой, но удивительно знакомой песни. Ветер пел о войне, о звоне стали и об угрозе, идущей с запада. Песнь захватывала и немного пугала. Невозможно было не поверить ее словам, которые заставляли обернуться в поисках запада или хотя бы того менестреля, кто был обладателем такого странного голоса. Песня ветра будоражила кровь, звала пойти за ней, ускорить шаг, взять в руки клинок, защитить то, что тебе дорого…
— Слышишь? — тихо спросила девушка, выводя меня из какого-то транса и заставляя сбавить шаг.
— Что? — так же тихо спросила у нее я. Кто знает, что поет для нее ветер? Каждый понимает его по-своему.
— Песню… — тихо и заворожено, будто боясь спугнуть невидимого певца, пояснила она.
— Да… О чем она, ведьмочка?
— О свободе… и войне… Ты слышишь?
