Чем ближе, слуха́рка подбиралась к цели, тем у́же становилась тропа и тем глубже — сугробы. Ветер подымал в воздух клубы мелких снежинок и те колючей крупой летели в лицо, оседая на одежде. Но Марфе забавы ветра были не страшны, вуаль хорошо защищала от снежных бурь, только вот платье было недостаточно теплым, и девушка уже начинала дрожать от холода. Говорили ей надеть сегодня мантию, а она не стала. И чего было не послушать?
Собор Великого Огнекрыла был уже совсем близко. Монастырь, соединенный с храмом, был выстроен в форме треугольника, в точности повторяя рисунок амулета у слухарки на шее. Стены, возведенные из бурого камня, тянулись к перистым облакам, остроконечные башни едва ли не царапали небеса, а вытянутые нефы обрамляли узорчатые потолки. Каждый завиток, каждый угловатый вырез и каменный рисунок был частью истории, которую бережно хранил собор. Храм давал ответы на множество вопросов, вот только каждый человек истолковывал их по-своему. Потому что не может быть ответ одинаков для каждого, в этом Марфа не сомневалась. И каждый раз, когда поднимала взгляд на остроугольные арки и выточенные из камня узоры, она вспоминала отца и брата, чьи жизни унесли эти стены. Порой Марфе даже казалось, что их души продолжают жить в этих колоннах и цилиндрических сводах, а значит, не стоит жалеть о том, что она выросла посреди холодных стен. Ведь здесь она ближе к родным, чем где бы то ни было еще.
— Опаздываешь, Марфа, — ворчливо встретила ее одна из сестер.
А Марфа ей лишь улыбнулась и, спешно отряхиваясь от снега, поспешила в молитвенную часть собора, где уже горели сотни свечей, а стены сверкали, излучая собственное необыкновенное сияние. Цветастые фрески изображали удивительное существо — крылатого змея, чье продолговатое тело и хвост опоясывали весь зал до самого потолка, а его величественные крылья, собранные из крохотных стеклышек, переливались всеми цветами и растягивались вдоль соседних стен. Вот и казалось, что место это под Его защитой. Что бы ты не сказал, о чем бы не промелькнули твои мысли, здесь Он тебя обязательно услышит. Свет просачивался внутрь храма сквозь разноцветные витражи и преображал помещение своими лучами до неузнаваемости.
Молитвенный шепот эхом рассыпался по залу и, смешиваясь, превращался в монотонную смутно разборчивую мелодию. Все слухарки стояли на коленях и, сомкнув ладони в замок, читали строки из Учения Огнекрыла. Марфа тоже присоединилась к ним, и ее шепот соединился с многоголосым музыкальным ручьем. Ручей извивался, спешил, торопился, разливался на тысячи разрозненных элементов и собирался вновь, опутывал мысли и подсознательные образы, вылепливал новые фигуры и новые истории. В этой замысловато узорчатой симфонии Марфа становилась одним из мельчайших стеклышек, что лишь в цепочке с другими был способен создать цельную картину.
Когда наступает время слушаний, слухарки расходятся по храму, и врата собора открываются для всех желающих посетить его стены. Зал наполняется людьми. Черные мантии из шелка и лица, скрытые за причудливыми масками, — все прихожане, словно призраки из старинных легенд. Кто разберет, где граф, а где простой верстальщик шерсти? И все же, каждый здесь за одним и тем же.
— Сегодня я согрешила, сестра Элиза, — послышался тихий шепот в конце зала.
— В чем же ваша провинность? Расскажите мне.
— Я украла на рынке кусок хлеба, когда хозяйка лавки отлучилась… но иначе мои дети погибли бы с голода!
— Трижды поклонитесь изображению Огнекрыла, и Он простит вас.
— Спасибо вам, сестра!..
Человеческие тайны и греховные помыслы смешивались в комья из тихого шепота, наполняя стены храма и скапливаясь в сердцах слухарок. Слушать — их благословение и их же проклятие.
Просачиваясь сквозь стены, Туман полупрозрачной дымкой потянулся по земле. Ему тоже захотелось послушать.
— Я позавидовал своему брату, сестра Эффи, — донеслось из другого конца зала. — Я сломал его копье… Оно досталось ему от нашего отца. Брат им очень сильно дорожил…
— Прочтите шестнадцатую молитву двенадцать раз, и Великий Огнекрыл простит вашу провинность.
