– Воронцова, будешь жить долго и, полагаю, – счастливо. Здоровья у тебя на отделение хватит, да ещё на хозвзвод останется, если самой не надоест. Принимаем микстурочку, завтракаем. И приём посетителей. Недолго, – напомнила врач.
Я обреченно делал всё, что было положено в таком случае. Даже мой поход в туалет типа сортир, отмеченный на плане буквами «мэ» и «жо», уже не вызывал чересчур негативных эмоций. И писять по-ихнему, тоже вроде ничего. В то же время меня не покидало предчувствие, что это далеко не все потрясения, которые мне предстоит пережить. Хотя, чем ещё можно удивить меня в другом теле? Так и произошло.
Дверь в палату открылась, и вместе с Галиной Петровной вошёл военный. Всё бы ничего, да только вот форма на нём была образца тридцатых годов. И цвет петлиц васильковый. Боже мой! Мне конец! Это НКВД. Почему-то кажется, что этот – самый настоящий майор. А эта контора весьма серьёзная. Вроде бы врагов народа ловила. А если я сразу признаюсь во всём, может срок скостят? Только вот ещё не решил, немецким или английским шпионом записаться?
– Ну, курсант Воронцова, как настроение? Лежи, лежи. Сегодня тебе можно начальство принимать в неформальной обстановке.
Мать честная, а я не знаю, как его и зовут! И вообще, кто такая эта Воронцова. Если она курсант, то получается, я в том месте, где чему-то учат. Кошмар. Я же ничего и никого здесь не знаю. Запалюсь. Как пить дать, запалюсь. Но надо реагировать. Как там, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», – молчит проклятый. А у меня, получается, – меняю тело и молчу. Ха-ха. Но совсем не смешно.
– Всё хорошо, товарищ командир… – неожиданно писклявлю в ответ. И делаю попытку улыбнуться.
Ничего путного не получилось. Оскал Франкенштейна – добрая улыбка младенца по сравнению с моим выражением физиономии. Мда-а, ну и голосок. Только ворон отпугивать. Или маленьких детей от банки с вареньем. Опять откуда-то приходит эмоция возмущения. Да что же это такое, в самом деле? Дадут мне спокойно помереть сегодня? Майор делает усилие, чтобы не упасть со стула в обморок от моего ярко выраженного дружелюбия и платочком вытирает выступившую испарину на лбу.
– Ох, и напугала ты меня, Воронцова. Вечно с тобой какие-то казусы происходят. Ну всё равно, скоростное вождение грузового автомобиля по пересечённой местности мы решили засчитать. Твоей вины нет. Кстати, и наш начмех на тебя за разбитую машину не злится. Почти. Да и пустяками обошлось. Ну там радиатор заменили. Стартер с генератором. Рулевую колонку. Передний мост слегка погнулся. Ещё рама в трёх местах треснула. А кузов? Так мы давно его хотели на новый заменить. Кардан тоже никуда не годен был. А это – повод новый поставить. А если днём ездить, так фары и не нужны совсем, – майор замялся. – Вобщем так, Воронцова, скоро тебе пилотирование предстоит сдавать. Ты уж постарайся как-нибудь. А то наш инструктор по лётной подготовке вместе с механиком и техниками рапорта о переводе в другую часть собираются подать. Хоть в Китай, хоть к чёрту на кулички, но чтобы подальше отсюда. Ты постарайся хотя бы самолёт посадить. А если что – шасси или консоли заменим, не впервой. Это уж такой пустяк. Ну вот тебе подарок от всего преподавательского состава, – Майор торжественно положил на тумбочку просто огромную коробку шоколадных конфет.
Ой, как здесь любят эту самую Воронцову! Да кто же она такая, в самом деле? Вопросов у меня всё больше, и пока ни одного ответа. После ухода майора не прошло и пяти минут, как ко мне в палату ворвалась толпа девчонок. Причём все они в форме тридцатых годов. Ага, стало быть, однокурсницы этой самой мадам. Виноват – мадемуазель. Хотя, писали, сами французы это обращение из-за жалоб феменисток отменили. Вот идиоты! Красиво же звучит. Девчонки моментально окружили мою кровать.
– Лёлька! У нас вся школа второй день на ушах ходит! Машину вдрызг! – наперебой начали выкладывать новости. – Да, а мотоцикл с коляской уже починили. Люльку теперь намертво приварили к раме. Только снарядом отбить можно. Ох, и умора была, когда она отвалилась вместе с инструктором. Ты дальше поехала, а он на коляске в речку угодил. Начмех с преподавателями по лётной подготовке на радостях напились. Недельный запас спирта выдули, паразиты, и ни в одном глазу. Как узнали, что тебя до конца недели здесь продержат, гармошку с балалайкой принесли и на рембазе пляски устроили! Товарищ майор за нарушение дисциплины им разгон устроил, так они, черти полосатые, только рады. Мы ещё готовы и взыскание получить, говорят, только лишь бы свобода не кончалась.
