Тяжело выдыхая, я осознала, что это не имеет значения. Он, должно быть, не заинтересован во мне. У него было все, чего я не имела. Богатый, изящный и утонченный. Он выделялся из толпы, принадлежал к типу, привлекающему внимание своей властной походкой, очевидной уверенностью и невыносимой красотой.
Было ли странным то, что я лежала там, избитая и сломленная одним мужчиной, думая о другом? Я так не думаю. Фактически, это было вполне нормально. Я искала выход из своей жизни, фантазировала, что уберусь далеко от лачуги, где жила, и от хибары, в которой работала. Я искала свободы от того, чем в конечном итоге стала моя жизнь.
Тот мужчина с его светом, с ярко-синими глазами был моим побегом. Даже в те дни, когда он не приходил, я надеялась, что он зайдет. С того момента, как я увидела его впервые, у меня появился новый стимул двигаться, наивная вера, что может быть, он когда-нибудь скажет мне свое имя.
Стоя за прилавком, я представляла его входящим через дверь. Мой взгляд лениво путешествовал по впадинам и теням на его лице, изучал, как свет касался его. Всегда одет в сшитый на заказ костюм, он держался царственно и уверенно.
Его шаг был длинным, но не быстрым. Казалось, он никогда не спешит, хотя я могла представить его бегущим по улице в центральной части Портленда с одной деловой встречи на другую.
Мои колени никогда не дрожали в его присутствии, пока я не услышала его голос. Глубокий, с вкрадчивой интонацией, он употреблял слова, которые я не всегда понимала, но могла угадать их значение по контексту.
Не то, чтобы у нас были долгие содержательные дискуссии за кофе, большинство наших разговоров были ограничены знаками вежливости, иногда мы обменивались короткими фразами, но его голос я никогда не забуду.
Я была почти рада этому. Я бы никогда не смогла конкурировать с ним, и была слишком смущена, чтобы признать, что я ничто в сравнении с таким образованным человеком, как он.
Я чувствовала себя дерьмово, но не могла позволить себе лежать весь день. Мне не хотелось ничего, кроме как свернуться в клубочек и забыть о своем существовании. Может, получилось бы пролежать здесь так долго, что мое тело погибло от недостатка воды и пищи. Но Билли не дал бы мне такого шанса, даже будь я в состоянии так поступить.
О, боже. Я хотела уйти от него. Так много раз я представляла себе его смерть и ее варианты. Я бы сделала это, не почувствовав и капли сожаления.
Он был отвратительным и мерзким. Тип мужчины, у которого был такой большой потенциал, но он растратил его на выпивку, женщин и наркотики. Если бы я не встречалась с ним в школе и не сбежала с ним, когда мне исполнилось 18, я бы никогда не согласилась пойти с ним на свидание сейчас.
Его грубые выражения и неуклюжее поведение послужили бы предупреждающим сигналом, что он относится к тому типу, которого следует избегать. Я желала, чтобы он проявил эти черты раньше, когда мы были моложе. Это могло бы уберечь меня от многих лет боли.
Наконец, приподнявшись на ослабевших руках, я почувствовала прикосновение к моей спине и вздрогнула в ответ на него. Крик боли вырвался из моего рта, и рука, касавшаяся меня, исчезла. Я попыталась стабилизировать свое положение на матрасе.
- Было бы разумно по-прежнему оставаться неподвижной и, по возможности, несколько следующих дней.
Мое сердце подпрыгнуло в горло, пульс забился неистово, и я почувствовала легкое головокружение от прилива крови. Я узнала голос, обращающийся ко мне, но не понимала, почему слышу его сейчас.
Я тряхнула головой, решив, что это была галлюцинация. Мне нужно было открыть глаза. Следовало бы осмотреться вокруг в поисках груды хлама в моей комнате и пятен на потолке, так бы я вспомнила, что была дома. Билли, должно быть, ударил меня по голове слишком сильно, потому что я могла поклясться, что только что слышала голос мужчины из закусочной.
Я не услышала его голос снова. Спустя несколько секунд я расслабилась и попыталась заставить свои веки расклеиться, чтобы я могла убедиться, что его там не было. Свет прокрался через щелки моих глаз, и ослепил меня.
Я заметила другие странности в окружающей обстановке. За моим окном не хватало шума обычного потока машин, кричащих взрослых и детей. Я не услышала сирены полицейских машин или скорых, знакомого гула самолетов, пролетающих над головой. Тишина. Настолько, что из-за отсутствия звуков, страх зародился внутри меня.
