У меня не хватило терпения ждать своих спутников, и я укатил из Боровичей с первым автобусом, как пишут историки сувороведы, — «за два часа до рассвета».
Часов в 10 утра на двух легковых автомашинах подкатила к зданию Кончанского сельсовета обещанная комиссия во главе с секретарем райкома партии и председателем исполкома.
Вечером в сельском клубе в старом здании большого дома, где жил когда-то опальный фельдмаршал, собралось более двухсот человек колхозников, учителей, школьников, врачей, служащих.
Пришли в клуб старики — молчаливые, важные. Недоверчиво поглядывая по сторонам, они рассаживались в первых рядах, ближе к сцене.
— Тут лучше видать, да и слышнее, — сказал с усмешкой здоровенный дядька, потомок старинного рода суворовского пушкаря.
Еще в Боровичах, в кабинете секретаря райкома партии, мы вместе с инспектором отдела охраны памятников и директором краеведческого музея разработали подробный план сбора суворовских реликвий. Там же мы ознакомились с картой района, отметили на ней все необходимые нам «населенные пункты», сделали небольшие рабочие чертежики и обсудили, какими «средствами связи и передвижения» сможем пользоваться в нашей работе.
Как видите, подготовка шла самая настоящая.
Свой «штурм» мы начали с доклада о жизни Суворова. Директор Боровичского музея рассказал, как Суворов более полувека служил родной стране и народу.
Не все желающие могли попасть в небольшой клубный зал. Много мужчин, женщин и, особенно, детворы толпилось у открытых окон клуба. И все же стояла такая тишина, что, казалось, в зале было пусто.
Председатель райисполкома не выдержал и под конец промолвил:
— Так бы доклады о работе райисполкома слушали!
Вслед за докладчиком выступил я. Для начала рассказал о победе Суворова на Кинбурнской косе и о том, как он взял штурмом Измаил.
Только после этого я разъяснил собравшимся, что в Кончанском имеется все, чтобы создать музей Суворова, надо только собрать оставшиеся после его смерти вещи.
— Выходит, сюда к нам поедут из Новгорода и Ленинграда? — недоверчиво спрашивали меня колхозники.
— Со всех концов Советского Союза! — утверждал я. — Через год-другой вам придется встречать у себя гостей из Москвы, Киева, Минска, Владивостока, Ташкента, а может, и еще из более далеких краев.
Собрание закончилось поздно, а люди не расходились.
Со всех сторон раздавались требования записать адрес, где хранится та или иная вещь из усадьбы Суворовых.
— Запишите обязательно, — тормошил меня пожилой колхозник, — у Баташевой Варвары в подклети лежит старинный ручной жернов, а у Данилы Рожнова стоит диван, оттуда же, суворовский. Там же соха старая, тоже из усадьбы, сам видел.
Я не успел еще записать эти слова, как почти одновременно справа и слева от себя услышал:
— Не забудьте о подсвечниках кованой меди. Посеребренные. Два подсвечника… Они в деревне Жуково, у Михайловых. С семнадцатого года у них. И еще рамочка ореховая, резная, как изба. Тоже от Суворовых! Обязательно запишите! — настаивала молодая шустрая женщина. Позже я узнал, что ее зовут Ольга Скуратова.
— Я вам солонку принесу. Внук Суворова нашему деду подарил. Я мужу не скажу, принесу, пусть в музее лежит. И еще вещей разных суворовских соберу. У нас их невесть сколько по избам гуляет! — доверительно сообщала Ольга.
А с другой стороны протягивалась ко мне нетерпеливая рука, и глухой, сиповатый голос древнего, лет под девяносто, деда карела, потомка суворовских солдат, убеждал меня:
— Ты, мил-человек, не забудь пошарить у Федоровых, в Язвинке. У них комод от генерала стоит, с торгов купили годов с двадцать назад.
Предложения все сыпались и сыпались. Я записывал в блокнот названия деревень, фамилии колхозников, сведения о хранившихся у них вещах. В конце я почувствовал, что запутался, и прекратил записи.
— Хватит! — остановил я наступавших на меня почитателей Суворова. — Прошу завтра с утра зайти на почту. Я буду там и запишу все. Вместе станем отыскивать и собирать памятные вещи.
На следующий день комиссия уехала обратно в Боровичи, а мы с директором краеведческого музея занялись «черной работой». Но об этом стоит рассказать подробнее.
