– Мне очень жаль! – произнесла я совершенно искренне. – Но все это лишь ужасное стечение обстоятельств...
– Да брось ты! – отмахнулся он. – Это все она виновата. Хоть и не говорят о мертвых плохо, но она мне всю жизнь сломала. Кто я? Жалкий слесарь при ЖЭКе, живу от чекушки до пол-литры... А мог бы быть непьющим, с образованием, с семьей и детьми. В костюме и с сотовым. Может быть, директором какой-нибудь фирмы. Эх, да что говорить...
– Знаете, я, пожалуй, пойду, – сказала я.
– Нет, ты погоди, я ж тебе главного не сказал, – остановил меня мой ненастоящий отец. – Тебе лет семь-восемь было, я тогда к вам заходил. Злые слова в душе нес, думал, хотя бы пощечину ей дать, как в каком-нибудь фильме, все бы легче стало. Но не смог. Она мне в глаза посмотрела – сразу все поняла. «Жалкий ты человек», – сказала, и дверь передо мной захлопнула. И ведь что обидно – я всю последующую свою жизнь себя жалким человеком и чувствовал. Ну как заговорила она меня!
Он был совсем пьян и плакал. Я тихонько поднялась и стала пробираться к выходу. Я ничем не могла помочь Аркадию Елисеевичу, чужому человеку, чье имя я носила.
Вдруг он появился за моей спиной.
– Вправо крути, – подсказал он, когда я потянулась к замку, чтобы открыть дверь. – Это хитрый замок, сам ставил...
– Что? А, спасибо...
Я наконец справилась с замком.
– Прощай, Лизавета.
– До свидания, – сказала я, стоя в дверях. – Знаете, что... вы не расстраивайтесь. Все будет хорошо!
При всем своем литературном образовании я ничего другого не могла сказать ему.
– Еще минутку подожди... – торопливо заговорил Аркадий Елисеевич, – я тебя напугал сначала, прости. Но ты так на нее похожа... Послушай, ведь я не старый человек, мы бы с тобой могли...
И он опять понес околесицу, выносить которую не было никаких сил. Я закрыла уши руками и побежала вниз по лестнице. На душе было тяжело и муторно, словно меня заставили наблюдать за смертной казнью. «Права была Аглая, тысячу раз права... Не надо было мне сюда приходить!»
Через полчаса после того, как я вернулась домой, появился Саша. С неизменной розой в руках.
– Душа моя, весь день я ждал момента, когда увижу тебя... Боже мой, что это за запах? Такое впечатление, будто ты пила водку и курила «Беломор»!
– Так оно и было, – вздохнула я. – Пила и курила, да еще в компании слесаря из ЖЭКа.
Саша молчал минуту, а потом вдруг улыбнулся так светло, что и у меня на душе стало светлее, и сказал легкомысленным голосом:
– А что, всякое бывает в жизни!
Он был так мил и так далек от всей той грязи, которая, к сожалению, присутствует в нашей жизни, что я не стала рассказывать ему о сегодняшнем происшествии. Наврала какую-то ерунду – благо, фантазией меня бог не обделил.
На следующее утро, когда история с Аркадием Елисеевичем уже не казалась мне столь трагической, Саша сказал:
– Вот что... Когда ты придешь к нам в клуб? Я уже всем про тебя рассказал... Тебе будет заказан отдельный столик. И ты ведь еще ни разу не слышала, как я пою. Конечно, если тебе интереснее пить водку со слесарями...
– Хорошо, приду, – неуверенно ответила я. – Так ты говоришь «Дель Арт»? Может быть, немного расскажешь о том, что меня там ожидает?
– Ни за что на свете! Вот придешь и сама увидишь.
Наверное, моя теперешняя боязнь ресторанов шла из прошлого. Был в моей жизни период, когда меня довольно часто водили в подобные заведения. Правда, каждый такой поход превращался в пытку – потому что меня немедленно начинали засовывать в тесные рамки и оценивали слишком строго. «Послушай, в этот кабак нельзя надевать вечернее платье – туда хватит и джинсов... Лис, ты сошла с ума – сейчас же сними этот балахон и надень платье для коктейлей – мы идем в очень стильное заведение, я буду в смокинге... Вот тебе деньги – сбегай в салон и попроси быстренько сделать себе прическу. Что-нибудь строгое, классическое... Господи, какой вычурный пучок, надо было с тобой идти, эти парикмахерши – такие дуры! Лис, сейчас же сними эти серьги – это совсем не твой стиль... Лис, мы приглашены на новогодний маскарад – немедленно по магазинам, надо найти костюм и маску. Знаешь, я видел на карнавале в Венеции... Говоришь, тебе трудно дышать? Но, милая Лис, не капризничай – тебе так идет этот корсет! Талия – сорок сантиметров, какой восторг! Ну ладно, можешь немного ослабить шнуровку... Ты – моя Коломбина, Лис!»
