Не раздражаясь, Симпсон признался, что десять долларов ему пригодятся. В стране, где и песо редки, американские доллары ценятся высоко. Но почему, спросил Симпсон, американцы всегда стремятся к холмам?
— Я работаю по нефти. Геологическая разведка. Я слышал о подземных слоях. Видели ли вы выходы?
Сеньор Симпсон пожал плечами и сказал, что не знает.
Гринго расхохотался:
— Беда с теми американцами, которые, подобно вам становятся туземцами. Вы погружаетесь в хозяйство с вашей толстой грязной женой и теряете всю вашу американскую энергичность.
Я смотрел на сеньора Симпсона и видел выражение его лица. Это было не очень приятное выражение. Ведь у его жены действительно была уже не такая тонкая талия, как в то время, когда он повел ее к священнику.
Но он свернул сигару из маиса и ничего не сказал. Было видно, что он думает, насколько бесполезно пытаться объяснить Терстону… а десять американских долларов в Телуокане не попадаются каждый день под копытами лошади.
В конце концов гринго добился своего. Когда началась сиеста, мы уже поднимались вверх по реке. Шестеро нас с тюками, сеньор Симпсон с двумя ослами, которые везли провизию на плантацию. И, слушайте внимательно, сеньор! Гринго шел впереди с самым тяжелым грузом.
Полуденная жара на перешейке, вы понимаете, не похожа на жару в любом другом месте. Раздавливающая тяжесть. Дыхание не достигает легких, потому что воздух влажный и насыщенный испарениями.
Джунгли молчаливы, так как даже птицы и обезьяны прячутся в своих укрытиях в тени. Одуряющее зловоние, поднимающееся от сырой гнили, которое мы, жители этой страны, привыкаем терпеть, не испытывая от этого никакой радости. Гринго Терстон двигался в таком темпе, какой никто из знающих тропики никогда не примет. Быть под началом подобного человека, сеньор, нелегкое дело. И тот, кто нанят на его деньги, не может позволить себе прохлаждаться.
В течение трех часов мы подстраивали свои шаги под шаги Терстона. Альберто, самый молодой из нас, уже не выдерживал.
У него болел живот, и он не мог больше идти. Его старший брат Педро приблизился к сеньору Симпсону сказать, что мы должны остановиться, чтобы дать Альберто отдохнуть.
— Хозяин не я, — ответил ему сеньор Симпсон с сожалением. — Сеньор Терстон идет без отдыха.
— Но у него не болит желудок, — сказал Педро. — Другой хозяин остановится, если вы ему скажете, сеньор.
Зная страну и наших людей, сеньор Симпсон понимал, что лучше сделать привал из-за «желудка» Альберто. Он остановился и крикнул:
— Терстон, один из ваших носильщиков болен.
Гринго оглянулся и крупными шагами подошел к нам с покрасневшим от ярости лицом.
— Который из вас утверждает, что болен? Кому тут нужен отдых?
Альберто не был лишен храбрости. Он поднял голову и сказал:
— Это я. Болезнь очень быстро пройдет. Чересчур сильная жара.
Гринго был не из тех, кто принимает извинения слабых людей.
— Тебе не более жарко, чем мне, — сказал он Альберто. — Иди впереди меня, чтобы я мог пинать тебя в зад, когда болезнь вернется.
Таких вещей не говорят больному человеку. На всех лицах появилось выражение ненависти, и за спиной гринго рука Педро скользнула за пояс, где у него всегда прятался нож.
Ругательство молнией сверкнуло в глазах Альберто, но он был чересчур болен, чтобы противостоять гринго. Он передернул плечами и уронил тюк, сказав только:
— Я отдохну здесь, пока болезнь не пройдет.
— Нет, — сказал гринго, — нет, я не за это плачу свои деньги. Уноси свой больной живот назад в город.
Дыхания стали тяжелыми и прерывистыми. Полная ненависти тишина опустилась на караван. Не один горел желанием выхватить свой нож, но огромный гринго, рыча, стоял перед нами.
Он стоял лицом к нам, но не к Педро. Педро, к счастью, находился за его спиной, припав к земле, как тигр в джунглях. Горячий луч солнца заблестел на стальном полированном лезвии в его правой руке.
Сеньор Симпсон решил спасти гринго. Он шагнул вперед и сказал:
— Вы совершаете ошибку, Терстон. Эти люди не выносят, когда с ними говорят подобным образом.
Сеньору Симпсону, своему соотечественнику, гринго сказал:
— Заткнитесь.
