«Хочет узнать, когда я уйду», — подумал Мортимер. Вслух он еще раз поблагодарил мистера Динсмида за гостеприимство.
— Пустяки, пустяки, — ответил тот. Шарлотта и Магдалена вместе вышли из дома и направились, рука об руку, к стоящей неподалеку беседке. Две головки, темная и золотистая, красиво оттеняли друг друга. Неожиданно для себя Мортимер сказал:
— Между вашими дочерьми нет ни малейшего сходства, мистер Динсмид.
Его собеседник, который в это время раскуривал трубку, вздрогнул и уронил спичку.
— Вы так думаете? Что ж, они и в самом деле совсем разные.
И тут Мортимера осенило.
— Они ведь не родные сестры, не так ли? — мягко спросил он.
Динсмид пристально посмотрел на него, помедлил немного и наконец решился ответить.
— Это очень умно с вашей стороны, сэр, — сказал он. — Нет, одна из них приемная дочь. Мы взяли ее совсем малышкой и воспитали, как свою собственную. Она никогда не знала правды, но скоро узнает. — Он вздохнул.
— Ее ожидает наследство? — спокойно предположил Мортимер. Собеседник бросил на него подозрительный взгляд. Но потом он решил, что откровенность — лучшая политика, и его манеры стали почти вызывающе искренними и открытыми.
— Странно, что вам вздумалось спросить об этом, сэр.
— Что-то вроде телепатии, а? — с улыбкой спросил Мортимер.
— Похоже на то, сэр. Мы взяли ее по просьбе ее матери, за небольшое вознаграждение, — я ведь тогда еще только начинал свой бизнес. А несколько месяцев назад я наткнулся на объявление в газете и подумал, что ребенок, о котором говорится там, — это наша Магдалена. Я съездил повидать адвокатов, мы с ними потолковали о том, о сем. Конечно, они не сразу мне поверили, но теперь-то все разъяснилось. На той неделе я сам отвезу девочку в Лондон, а до тех пор мы ничего ей не говорим. Кажется, ее отец был очень богат. Он узнал о существовании ребенка за несколько месяцев до своей смерти, завещал дочери все деньги и нанял агентов, чтобы ее разыскать.
Мортимер слушал с напряженным вниманием. У него не было причин сомневаться в словах Динсмида. Это объясняло сумрачную красоту Магдалены и, возможно, ее отчужденность и замкнутость. Тем не менее, хотя большая часть рассказа могла быть истиной, за ним скрывалась какая-то ложь. Но Мортимер не хотел пробуждать у собеседника подозрения; напротив, он должен был сделать все возможное, чтобы усыпить их.
— Все это чрезвычайно интересно, мистер Динсмид, — сказал он. — Я рад за мисс Магдалену. Красавица, богатая наследница, — ее ждет счастливое будущее.
— Так оно и есть, — от души согласился ее отец, — и к тому же, мистер Кливленд, она очень хорошая девушка.
В его голосе звучала неподдельная теплота.
— Что ж, — сказал Мортимер, — думаю, мне пора отправляться в путь. Должен еще раз поблагодарить вас, мистер Динсмид, за ваше на редкость своевременное гостеприимство.
Сопровождаемый хозяином, он вошел в дом, чтобы пожелать всего доброго миссис Динсмид. Она стояла у окна, спиной к ним, и не слышала, как они вошли. На веселый возглас мужа: «Мистер Кливленд пришел попрощаться!» она нервно обернулась и, вздрогнув, выронила что-то из рук. Мортимер поднял эту вещицу и отдал ей. Это был миниатюрный портрет Шарлотты, написанный в манере двадцатилетней давности. Повторяя для миссис Динсмид слова благодарности, с которыми только что обращался к ее мужу, Кливленд снова заметил страх на ее лице и настороженность в глазах.
Девочек нигде не было видно, но Мортимер, следуя своему плану, не выразил огорчения по этому поводу. На этот счет у него была одна мысль, которая не замедлила подтвердиться. Он прошел всего полмили, направляясь к тому месту, где накануне оставил машину, когда кусты на обочине раздвинулись и на дорогу вышла Магдалена.
— Мне было необходимо повидаться с вами, — сказала она.
— Я ждал вас, — ответил Мортимер. — Ведь это вы вчера написали «SOS» на столе в моей комнате, не так ли?
Магдалена кивнула.
— Зачем? — мягко спросил он.
Девушка отвернулась и начала обрывать листья с кустарника.
— Не знаю, — сказала она. — Честное слово, не знаю.
— Расскажите мне все, — попросил Мортимер.
Магдалена тяжело вздохнула.
