— Я очень сожалею, что так получилось, Хемалада. Но теперь я ничем не могу помочь твоей сестре. Еще раз прошу: не губи моего счастья.
— Я покажу вашей новой жене все письма, которые вы писали Васанте. Я поклялась отомстить — и сдержу свою клятву. — Хемалада поднялась с места.
Раманадан выдернул ящик стола и достал оттуда чековую книжку.
— Сколько скажешь, столько и дам, — посулил он Хемаладе. — Только оставь меня в покое.
— Я бедна, но чести своей не продаю, — надменно скривила губы девушка.
— Ну, хорошо же! Ты у меня еще поплачешь! — перешел к угрозам Раманадан. — Все знают, что ты крутишь любовь с Нахалингамом! Я здесь человек влиятельный; захочу — и тебя не только с работы, но и вообще из нашего города выгонят!
Хемалада захохотала.
— Ох, насмешили! Несколько дней назад я сама ушла с работы. А еще через несколько дней стану женой Нахалингама. Вы, кажется, удивлены? — И она вышла с гордо поднятой головою. Раманадан оставался на месте, погруженный в тяжелое раздумье.
— Я вас по всему дому ищу, а вы здесь, — услышал он голос Амбуджам. — Посмотрите на этот пудавей — приятный цвет, не правда ли? Знаете, сколько стоит? Сто пятьдесят рупий!
Раманадан не замечал ни жены, ни ее обновки.
— Почему вы ничего не отвечаете? — легонько тряхнула его за плечо Амбуджам.
— Да так, нездоровится!
Когда Чандра очнулась, она увидела над собой озабоченное лицо Камакши Аммаль. Постепенно в памяти воскресало все, что она слышала. Так это не сон, а правда?.. Сердце ее пронзила боль.
Она вскочила с кровати.
— Куда ты? Лежи, — уговаривала ее свекровь. — Доктор сказал, чтобы ты не вставала.
— Который час? — нетерпеливо спросила Чандра.
— Около трех!
Муж в тюрьме, а она спит как ни в чем не бывало! Чандру охватил гнетущий стыд.
— Он арестован, мама? — решила проверить она на всякий случай.
— Да!
— Папа сказал, ему дадут семь лет, — вспомнила Чандра. — Какой ужас! Что же делать? — Прикрыв лицо краем сари, она расплакалась.
— И сама не знаю, — беспомощно призналась Камакши Аммаль.
Хотя сердце ее разрывалось, она обняла невестку и стала ее утешать, словно маленькую.
Но Чандра продолжала рыдать. Она так надеялась, что будет наконец счастлива с мужем, — и вот судьба одним ударом опрокинула все ее надежды. Конец, всему конец!
Ни минуты не может она теперь прожить без мужа, как же перенести семилетнюю разлуку? Она так любит его… А он?.. Он, верно, ее презирает. И правильно делает: она причинила ему столько огорчений! Душа его, должно быть, ожесточилась, и за эти семь лет он окончательно забудет ее.
Чандра представила себе, как муж возвращается из тюрьмы — грязный, оборванный, — а он всегда так заботился о своей внешности! — и, разумеется, постаревший.
— Это я принесла ему несчастье! — простонала она.
— Ты тут ни при чем, утешала ее Камакши Аммаль. — Видно, так уж на роду ему написано.
— Во всем виновата только я, — упорно твердила Чандра. — Из-за меня не знал он никакой радости! И в довершение всего — угодил в тюрьму.
— Ну, не плачь, Чандра, я и без того расстроена!.. Еще не все потеряно… Я попрошу мужа нанять защитника для нашего Джаханнадана.
Чандра послушно вытерла покрасневшие от слез глаза.
— Скорей бы уж рассвет!
Свекровь невольно улыбнулась ее нетерпению.
— Ты совсем как маленький ребенок, Чандра. Скоро начнет светать… Мы все поужинали вечером, одна ты ничего не ела, может, принести парочку апельсинов?
— Не до еды сейчас, мама! Пока он не вернется домой, не хочу ни есть, ни спать.
До самого утра Чандра так и не сомкнула глаз: все думала о муже.
Наконец забрезжила заря.
Чандра наскоро приняла ванну, завязала мокрые волосы и спустилась вниз.
В гостиной уже собрался семейный совет. Нахараджаййар сидел с чашкой кофе в руках. Около него с удрученным видом стояла Камакши Аммаль. Здесь же был и Балакришнан с женой.
Чандра встала у стены, не желая попадаться на глаза свекру.
— Вы хоть бы о жене его подумали, — сказала Камакши Аммаль, опечаленно взглянув на бледное лицо Чандры.
— Я уже обо всем подумал и решение свое менять не намерен! — отрубил Нахараджаййар. — Как я этого бездельника баловал — ни в чем, кажется, не отказывал! А он чем отплатил? Послал его за границу учиться, так он попал в скандальную историю — пришлось выложить двадцать тысяч отступного. Пристроил его на хорошее место, а он спутался с этим мерзавцем Нахалингамом, выучился руку запускать в чужой карман. Воровать — грех, тем более моему сыну! Я и хлопотать за него не стану. Пусть отведает тюремной похлебки да поработает в каменоломнях, — может, научится уму-разуму. Больше не потрачу на него ни пайсы и адвоката не найму!
