Все это не должно ее волновать. Так же, как и красиво очерченный рот Ника. Но Сэмми честно признавалась самой себе, что все это тем не менее было ей небезразлично. Да, похоже, она столкнулась с серьезной проблемой. Ей явно нравились губы нового босса.
Не будь дурой, Сэмми! Ему нет до тебя никакого дела, что бы там ни померещилось тебе в его глазах.
— Пожалуйста, — Генри подвинул ей шезлонг, — садись и отдыхай.
— Я… мне, кажется, лучше уйти. Вам наверняка надо поговорить о чем-то важном.
— Ерунда! — Генри легонько подтолкнул Сэмми к шезлонгу. — Я приглашал тебя на ланч, значит, ты остаешься на ланч. И Ник тоже.
Пожав плечами, Сэмми опустилась в кресло.
Генри тоже сел.
— Ну как, сколько раз ты переплыла сегодня бассейн? — спросил он.
Очень трудно было казаться спокойной и уверенной в себе под взглядом Ника. Трудно — это еще мягко сказано. Сэмми повернулась к Генри.
— Я не считала.
— Наша Сэмми плавает, как рыба, — сказал Генри, обращаясь к Нику.
Опять он с этими своими штучками! Ну какая, к черту, «наша Сэмми»? А она ведь так и не успела поговорить с Генри о том, что произошло тогда в больнице.
— Я заметил, — сказал Ник.
Сэмми по-прежнему чувствовала на себе его взгляд. Ей трудно было дышать.
— Но я бы сказал: как русалка, — добавил Ник.
Сэмми не стала отвечать, она даже не повернулась в его сторону. Налив себе чаю, она жадно прильнула к стакану. Допив, медленно поставила его на стол, чувствуя себя неловкой и неуклюжей, и сложила руки на коленях.
Ник молча смотрел, как Сэмми теребит пояс халата.
Итак, эта леди была вовсе не такой холодной и собранной, какой хотела казаться. Румянец, горящий на щеках Сэмми, окончательно убедил его в этом.
И эти ноги. Женщина с такими ногами и таким телом не имела причин быть холодной. Конечно же, Генри сумел разглядеть теплоту, скрытую в ней. Она сумела зажечь самый настоящий огонь и в Нике, который изо всех сил старался этого не замечать. Интересно, Генри чувствует то же самое, глядя на Сэмми?
Он представил себе Сэмми вместе с его отцом, и во рту тут же появился кислый привкус. Ник понял, что ревнует, и мысль эта привела его в ярость. Черт бы его побрал, если он станет завидовать собственному… если он станет завидовать Генри!
Посмотрите только на этого старого козла — как он поглаживает Сэмми по руке и улыбается, как идиот. И как она улыбается в ответ, словно Генри Эллиот — самый потрясающий мужчина из всех живущих на этом свете.
Ник попытался вспомнить, когда на него последний раз смотрели таким взглядом.
Мысли эти тут же показались ему странными. Ведь он вовсе не хотел, чтобы кто-то смотрел на него вот так. Взгляд этот говорил о настоящей близости, об общих мыслях, общих секретах. А Ник ни с кем не хотел делиться своими мыслями и своими секретами. Ему больше нравилось, чтобы отношения с людьми — и деловые, и личные — оставались чисто светскими. Он любил нежных и мягких женщин, готовых ловить каждое его слово. Ник никогда не увлекался недотрогами, и черт бы его побрал, если он начнет это делать сейчас!
Отодвинув стул, он встал.
— Мне пора.
Генри задумчиво поглядел на сына. Именно в такие моменты старик говорил обычно что-нибудь резкое.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Ник.
Генри только пожал плечами.
— Делай как тебе удобнее. Впрочем, ты всегда так и делаешь.
— Хорошо. — Ник кивнул отцу, затем Сэмми и вышел из сада через боковые ворота. У подъезда он остановился возле потрепанного «форда». Теперь Ник знал, что это машина Сэмми. Черт возьми, на свою зарплату она могла бы позволить себе что-нибудь поприличнее! Или хотя бы покрасила эту рухлядь. Ник хотел уже отойти, как вдруг что-то внутри машины привлекло его внимание. Наклонившись, он заглянул внутрь через открытое окно. На переднем сиденье лежала газета с объявлениями. Протянув руку, Ник взял верхнюю страницу. Это был сегодняшний номер, и три объявления под рубрикой «Требуются» были обведены красными кружками.
Саманта Карлмайкл явно не собиралась ждать конца испытательного срока. Это удивило Ника. Он считал Сэмми холодной, уверенной в себе выскочкой с железной хваткой и никак не мог предположить, что она так быстро сдастся.
