Семейное кладбище Сант-Андре располагалось в уютной тенистой долине в полумиле от главного дома. Когда бы ни приходила сюда Леони, ее переполняло смешанное чувство печали и сладкой ностальгии. Воздух около маленьких надгробий дышал вечностью. Он существовал всегда и будет существовать еще долго после того, как обитатели Сант-Андре исчезнут из памяти тех, кто их знал.
Не нарушая мир и покой, царившие здесь, Леони медленно осмотрела окружающие ее могилы. Чуть повыше под могучими крыльями мраморного Серафима находилась могила ее прадеда, приехавшего сюда из Франции, а рядом — могила его жены, ее прабабушки. Слева — крошечный памятник на могиле их троих детей, умерших в младенчестве. А вот могила родителей Леони. Их покой охраняли два ангела с распростертыми крыльями из ослепительно белого мрамора. Все памятники были старыми за исключением одного… ее деда. Но и он уже подвергся разрушающему влиянию времени за прошедшие со дня смерти его пять лет назад…
Леони медленно подошла к могиле Клода и, грациозно преклонив колени, мягко положила душистые желто-белые веточки жимолости, принесенные специально для него. Она часто бывала здесь в последние годы после неожиданной смерти Клода в сентябре 1799 года. Леони находила облегчение в разговорах с ним, как будто дед просто спал в своей могиле. Она часто садилась на край надгробья и рассказывала о происшедших событиях, обсуждала различные житейские проблемы, которые нужно было решать.
Сегодня все было как обычно. Огромные корявые дубы, окружающие кладбище, создавали сплошную зеленую сень из листьев, а пурпурные и алые розы, упорно цепляющиеся за маленькую белую изгородь вокруг кладбища, наполняли апрельский воздух мягким благоуханием. Рассеянный взгляд Леони был устремлен вдаль. Она сорвала красную розу и машинально начала обрывать лепестки, продолжая разговаривать с Клодом:
. — Сегодня Джастину исполнилось пять лет, — сказала Леони, и легкая улыбка тронула ее выразительное лицо, — ты бы гордился им! Он, дедушка, настоящий Сант-Андре, упрямый, сильный и самостоятельный.
На миг ее лицо опечалилось, волна сожаления охватила ее. Клод так и не дожил до рождения внука в 1800 году. Она повторила:
— Ты бы гордился им.
Воспоминания о былом унесли Леони в прошлое. Ее жизнь от зачатия сына до его рождения пронеслась мысленно перед ее взором. О, как она ненавидела мысль о том, что отец ее ребенка — неизвестный мужчина!
В начале беременности у нее бывали моменты отчаяния и какой-то бессильной ярости, похожей на острую зубную боль. Какая несправедливость! Она, покинутая всеми, должна тайно избавиться от ребенка и все забыть! Мука была невыносимой. Временами ей казалось, что она сойдет с ума.
Но когда ребенок впервые шевельнулся внутри нее, ярость утихла и Леони постепенно пришла к мысли, что все случившееся — не вина будущего существа, растущего во чреве. Первый крик новорожденного, прикосновения к его беспомощному беззащитному тельцу переполнили сердце Леони волной любви и нежности, которые разрывали грудь.
Ее замужество не получило большой огласки в Нью-Орлеане. Семейство Сант-Андре в последние годы избегало общества, и только ближайшие соседи и друзья были осведомлены о браке.
Смерть Клода, случившаяся вскоре после возвращения семьи в усадьбу Сант-Андре, прекратила раз и навсегда все разговоры о неожиданном, почти таинственном замужестве Леони. Время, прошедшее со времени смерти Клода и рождения Джастина, не было легким. Основное, что руководило Леони в эти годы, было страстное желание сохранить родной дом с сотней акров окружающей его земли. Еще недавно усадьба Сант-Андре имела большую плантацию площадью около двух тысяч акров. Эта земля хранила останки Клода — упрямого высокомерного человека. Казалось, должны быть закончены все его земные счеты. Но огромные долги, в которые влез при жизни такой опытный и ловкий плантатор, как Клод, изумляли всех его друзей. Кредиторы настойчиво требовали их погашения. Продав городской дом и две тысячи акров плодородной земли, Леони смогла рассчитаться с наиболее крикливыми из них.
