– Бессмертный – и какую-то шутку не смог дослушать? – усомнилась я.
– Ничего не какую-то, а мою самую лучшую. Ее обычные спириты минут по пять только и могут перетерпеть. Цепеок, мой господин, правда, вынес десять, а потом…
– ?
– А потом – хлоп, и я здесь. Ну, я, конечно, могу рассказать, но вы тут и без меня, вроде, не скучали. А кое-кто, я вижу, от тоски по мечу прямо в Эйд собрался. Йехар, да тебя ведь сейчас удар хватит, и выйдет, что я старался напрасно, что такое еще?
– Бла… благодарим, демон, – с трудом выдавил наш странник, застегивая пояс с ножнами и категорически отказываясь смотреть в сторону спирита.
– Помираю! – тут же заголосил тот. – Да я прям засуну эту минуту в самый лучший закуток мозга – ну, если он вообще есть, то есть, не закуток, а мозг, конечно. Будет, что перед смертью вспомнить! Как ты… о! Правда, я ждал, что будет еще лучше, нет, я ждал таких суровых мужских объятий и подрагивающих губ, и… и… нет, не надо, поверь, что подумают окружающие, а я уже передумал. Просто запомни… запомни… нет, не минуту эту запомни, запомни, что я спирит, наконец!!
Из кустов раздалось повторное шебуршанье, и перед нами предстал криво ухмыляющийся алхимик.
– Ты чудо! – тут же заявил ему спирит. – Немногие встречают такие малые деяния такими злорадными ухмылками.
Веслав хмыкнул, прищурился на клинок в ножнах Йехара и с явной тревогой покосился на жуткую обувь на плече шута.
– Заплатил? – осведомились в один голос мы с Виолой.
– Так тут за такое еще и платят? – поразился Эдмус.
Алхимик пригладил один из карманов на левом рукаве и наконец заговорил:
– Ну, знаете, я к дурости привык, а с вами еще больше, наверное, привыкну – но эта обставила всех блондинок ваших Отделов!
Я украдкой потрогала свои светло-русые волосы и решила, что это не про меня. По сравнению с Бо я еще вполне…
– Так ты там был еще и не один?! – продолжил удивляться Эдмус. Веслав нервно дернулся, но с тона не сбился:
– Ну, ладно, понимаю, потребовать у меня приворотное. Но пытаться меня приворожить моим же эликсиром!
И Веслав издал мерзкое «хе-хе», показывая, что месть его была ужасна. Я пробормотала, что не хочу даже знать, что он сделал с этой кенраврессой.
– И я не хочу, − согласился спирит. – А что ты с ней сделал? И вообще, вас на полчаса нельзя одних оставить: обязательно кто-нибудь зашьется в кусты… с кентаврессой.
– Ты ее убил? – вскрикнул Йехар, оборачиваясь.
– Да еще и с такими намерениями, – закончил Эдмус, подумав.
Ответ алхимика был начисто лишен проблесков благородства:
– Как, интересно, я ее убью, забыли, о чем ваш друг в черном говорил? Очухается через час… потом будет годика два чувствовать отвращение ко всем лицам мужского пола, включая хомячков, рыбок и комариков. А вообще, валить надо из селения этого. Никто не знает, в каком направлении?
Эдмус торжествующе потряс тапками и заявил, что они знают. Алхимик отрезал, что эта обувь может знать только как выглядели динозавры на заре времен, и он туда категорически не полезет. Дружина после этого дружно обрадовалась, что Бо с нами нет, и, кривясь от отвращения, все же полезла в тапки (места в них чуть хватало на всех, но попробуй сунь пять ног в одну обувь, хоть и большую!). Первым, разумеется, был Йехар, счастливый после воссоединения с клинком, а потому ужасные сандалии воспринявший философски. За ним последовала Виола, умудряясь по пути читать лекцию о предметах-телепортах. Едва ли кто-нибудь из нее понял хоть пару слов; лично я, пока втискивала сначала правую ногу, потом левую, поняла только, что страшная обувь действует вроде серебряных башмачков из «Волшебника Изумрудного города». То есть, сказал, куда тебе надо, – и поехали.
Интересно, а грузоподъемность у них какая?
Алхимик втиснулся в сандалии последним, в процессе с удовольствием отдавив мне ноги.
Встал вопрос, кто будет задавать направление.
Минут пять мы препирались по этому поводу: каждый понимал, что в случае осечки народный гнев обрушится на него. Потом ноги затекли у всех разом, и на счет «раз-два-три» Дружина полным составом и нестройным хором проорала: «К Зевею и Гээре!»
