Его не слушали. Поскольку найти Бо в данный момент было делом проблематичным, все были заняты второй частью плана. Сиречь, осматривались.
Нас плотным кольцом окружали деревья. Никаких признаков жилья поблизости и правда не было, на западе виднелись пики гор, да где-то в отдалении шумело море. Единственным пятном в этом лесистом пейзаже был пологий скалистый холм невдалеке, местами поросший травкой и мхом. Лес, казалось, боялся подступать к нему и возле него расходился в разные стороны, образуя широкую поляну – единственный выход из круга, куда мы попали, вернее, прошли.
− А если позвать ее с этой штуки, может, она отзовется? – вопросил шут.
По моему скромному мнению, мы до полного офигевания могли звать Бо, но в ответ получили бы только эхо. Так гласила моя мудрая интуиция, которой я тут же попыталась честно надавать по голове перед тем, как направиться к холму. Я уже почти дошла, но тут меня догнал Йехар и крепко схватил за руку повыше локтя.
− Стой. Там опасно.
Я посмотрела на заросший мхом холм, и на одно мгновение мне показалось, что он шевельнулся. Наверное, мутилось в глазах, но все равно подниматься на него расхотелось. Эдмус потрогал крылья, оттолкнулся и резко взмыл вверх. И не прошло минуты, как он нас окликнул.
− Это кто там ночью говорил, что нет жилья? Вот же оно, только странное какое-то.
Когда мы подошли, шут с самодовольным выражением на физиономии продемонстрировал нам что-то вроде каменного склепа без окон, очень крепкого на вид, но с неожиданной кованой дверью. Дверь была распахнута настежь и бросалась в глаза переплетением незнакомых узоров, а само строение выглядело настолько сурово, что вывод напрашивался сам собой:
− Тюряга самая настоящая. Только что-то я не видела, чтобы на стенах тюряг была такая роспись.
Стены и впрямь были расписаны, очень искусно: что нарисовано, а что и вырезано по камню, вот жаль только, что многое стерлось (или было содрано? Такое ощущение, что тут стадо тигров побывало). В любом случае, темницей не пользовались давно.
− А я видел, − тут же сообщил шут, − да у нас, если хотите знать, на стенах темниц просто произведения искусства малюют, внутри и снаружи. Внутри, правда, сами заключенные трудятся, а двери иногда украшают вышивкой и позолотой…
− Врешь.
− Вру. У нас и тюрем-то нет. Просто за любую провинность… − И он с неприятным оскалом чиркнул когтем по горлу. Я уже привычно посоветовала ему замолчать.
− Имени пленника нет, − хмуро заметил Йехар, рассматривая стены, покрытые рисунками и письменами. – И рисунки странные. Не входите внутрь: кто знает, чем это может кончиться.
Здесь рыцарь перестраховался. Никто и не собирался.
Письмена проступали явственно, но читались трудно. Я поняла только предупреждение не подходить к этой темнице близко – иначе, мол, случится что-то нехорошее. Стандартное такое предупреждение на одном из местных диалектов: «Не влезай − помрёшь». В дополнение что-то шло нечто про очарование сирены, но разобрать это было почти невозможно.
Рисунки были и того страннее. На одном, в центре, обреталась женщина с красивым, но хитрым лицом, в окружении целой массы фигурок поменьше, тоже женских: молодых и старых, красивых и уродливых, а одна так даже была с бородой. Тонкие линии вели от центральной фигуры ко всем остальным.
− А вот здесь написано что-то про маму того, кто сидел, − сказал Эдмус, тыча пальцем в свою часть стены. – Что не очень хорошая была мама. Хм, а про отца не указано, как вы думаете, это во всех мирах так? Сваливать на слабых женщин… ого, а про это мне и шутку трудно придумать!
Мы с Йехаром одновременно опустили глаза.
На пороге темницы лежало пронзенное стрелой человеческое сердце.
Сомнений быть не могло: оно самое, только выглядело оно так, будто… окоченело, что ли. Окостенело. Никаких признаков разложения. Крови тоже не видно. При этом – сердце и стрела.
Оставаться у темницы резко расхотелось. Йехар продолжил исследовать письмена, а меня тем временем заинтересовало поведение Веслава. Я только сейчас заметила, что наша компания какая-то тихая, и сообразила, что алхимик вместе с нами к темнице не пошел, больше того, его почему-то не слышно. Уж не слопала ли его Бо со всеми его эликсирами – то-то был бы неприятный сюрприз для всех. Особенно для Бо и для алхимика.
