Он взял телефон и набрал номер Морони. Франческо был единственным, кто знал о Клементине больше, чем он сам, и Джордан хотел расспросить его о том, где она может скрываться. Морони был осведомлен обо всех владениях Хаксли, и Джордан надеялся, что она может находиться в одном из поместий. Это было глупое предположение, но других вариантов не существовало, и Джордан решил начать хотя бы с малого.
* * *
В Центральном парке, как всегда, было многолюдно. Джордан радовался этому скоплению людей, потому что они создавали иллюзию, что он не одинок. Даже счастливые парочки сегодня не раздражали его, и он с любопытством разглядывал их, представляя, как было бы прекрасно гулять здесь вдвоем с Клементиной.
Морони присел рядом с ним на скамейку. Его узкое лицо засветилось от жадности, когда Джордан передал ему очередную сумму денег.
– Надеюсь, вы были осторожны и не привели за собой никого? – начал он, но тут же осекся, потому что Джордан смерил его холодным взглядом.
– Еще несколько подобных встреч, и вам не придется больше беспокоиться за свою жизнь.
– Замечательно, – вздохнул Морони и протер очки.
Он поднялся, собираясь уходить, но Джордан остановил его вопросом:
– Скажите, где у Мартина Хаксли есть недвижимость?
Морони снял пиджак и положил его на «дипломат» с деньгами. Он был озадачен подобным вопросом, гадая, для чего эта информация могла понадобиться Джордану. Если он что-то придумал, чтобы как-то навредить Хаксли, то ради этого Морони готов был рассказать все, что знает. Он почесал затылок, вспоминая, что и где находится.
– Так, – протянул он. – Во-первых, у самого Хаксли есть дом в Майами… Адреса называть?
– Записывайте, если помните, – Джордан протянул ему блокнот с ручкой.
Морони начал писать, комментируя при этом:
– Кроме дома в Майами, есть особняк на Лонг-Айленде и квартира в Гринвич-Виллидж. У Клементины Хаксли имеется дом в Лондоне и там же – квартира. Плюс квартира в Милане и здесь, в Нью-Йорке.
– Все? – Джордан вопросительно посмотрел на него.
– Да, – Морони протянул ему блокнот.
Джордан поднялся, показывая, что разговор окончен. Не прощаясь, он сделал несколько шагов прочь от скамейки, как вдруг вернулся и протянул Морони конверт с фотографиями, который всегда носил с собой.
– Может, вы знаете этого человека рядом с мисс Хаксли?
Джордану вдруг отчаянно захотелось, чтобы Морони сказал, что он знаком ему, так как это может облегчить поиски Клементины, хотя он сам еще не мог понять, каким именно образом. Морони с любопытством разглядывал фото, и лицо его постепенно принимало отвратительно ехидное выражение.
– Так, значит, они все-таки помирились, – задумчиво произнес он, не осознавая, что говорит вслух.
Морони вернул побледневшему Джордану снимки и быстро сказал:
– Да, я знаю этого мужчину. Это – Габриэль Хаксли, так сказать, брат Клементины.
– Брат? – Джордан оскалился, не понимая, шутит Морони или говорит правду.
– Формально, – Морони прислонился к спинке скамейки и подставил лицо теплым лучам заходящего солнца.
– Ну, говорите же! – не выдержал Джордан.
Ему хотелось схватить Морони за его тощую шею и со всей силы сжать ее – за эту театральную задержку.
– Они не родные, просто воспитывались вместе. Габриэль приходится Хаксли племянником, а Клементина – дочь его любовницы, от которой он избавился сразу же после рождения девочки. Мартин купил ей новое имя, сделав ее дочерью своего погибшего брата. Клементина всегда любила Габриэля, но они расстались. Хотя, судя по этим фотографиям, теперь они снова решили быть вместе.
Джордан был поражен услышанным и отвернулся, чтобы скрыть выражение своего лица. Пустым голосом он спросил:
– Так у них все серьезно?
– Как в пьесах Шекспира, – засмеялся Морони, – трагично, возвышенно и навсегда!
* * *
Джордан устало брел по городу, не замечая, что ночь уже подходила к концу и небо становилось розовым, приветствуя восходом солнца нетерпеливое утро. Он был пьян и не понимал, куда идет. Он хотел убить Морони за то, что тот рассказал ему правду. Пока он еще не знал имени этого мужчины и его прошлого, он надеялся, что увлечение Клементины скоро пройдет. Но сейчас он по-настоящему испугался, потому что осознал: она не влюблена, а любит! Ему была противна мысль, что она отдала свое сердце другому и он наслаждается ее телом. Джордан ненавидел Габриэля за это.
