* * *
Габриэль вошел в небоскреб «Кармайкл Индастрис» со странным чувством, потому что он решил, что сегодняшний день будет его последним рабочим днем в этой компании. После ухода от Клементины он не поехал домой, а долго бродил по городу. Он не думал о том, как быть дальше, зная, что его ждет впереди. Предстоял неприятный разговор с Доминик, и откладывать его было нельзя. Габриэль не собирался держать свои отношения с Клементиной в тайне от жены, оскорбляя этим обеих женщин. Клементина, считал он, никогда не сможет быть его тайной любовницей, а Доминик не заслуживает того, чтобы ее обманывали.
Минуты плавно перетекали в часы, а он все сидел на скамейке, глядя в темные воды Гудзона, и не мог заставить себя встать и вернуться домой. Утром, небритый и взвинченный, он появился на работе, напугав секретаря Эллин своим внешним видом.
– Мистер Хаксли, вас все ищут!
Она суетилась возле него, заставляя его морщиться от неиссякаемого потока выдаваемой ею информации.
– Ваша жена много раз звонила. Она уже собралась обратиться в полицию! Эдвард, то есть мистер Кармайкл, просил сообщить ему, когда вы появитесь. Мистер Хаксли, что мне делать, кому звонить?
– Для начала замолчите, а то вы совсем оглушили меня, – Габриэль устало улыбнулся.
Эллин обиженно закивала головой.
– Между прочим, я тоже волновалась, – проговорила она, недовольно сверкнув глазами.
– Спасибо, – Габриэль приобнял ее за плечи. – А теперь сядьте и выслушайте меня. Самое первое, что вы сейчас сделаете, – это подготовите заявление о моем увольнении. Потом, пожалуйста, позвоните Доминик и скажите, что я буду дома через два часа. Пусть ждет меня там и ни в коем случае не едет сюда! Можете идти. И еще: когда освободитесь, будьте добры, заварите мне крепкий чай.
Габриэль начал собирать свои вещи. Кроме объяснений с Доминик, безусловно, состоится и разговор с Эдвардом и со стариком Кармайклом… Это его пугало, но почему он должен бояться сказать им, как обстоят дела? Ведь Клементина не была ошибкой, он любил ее, и поэтому не стоит мучить себя страхами о том, как сказать об этом другим. И все же он раздраженно уселся в кресло, обдумывая свой разговор с Доминик. Его мысли были прерваны, потому что в кабинет влетел Эдвард и буквально упал на диван.
– Ты с ума сошел?! – воскликнул он.
– Ты так думаешь? – улыбнулся Габриэль.
– Так ты не собираешься увольняться? – Эдвард вздохнул. – Наверное, Эллин что-то напутала.
Он подошел к столу и, взяв чашку с уже почти холодным чаем, сделал несколько глотков. Габриэль тяжело посмотрел на него и быстро сказал:
– Я ухожу из компании и расстаюсь с Доминик.
Эдвард медленно поставил чашку на стол.
– Почему?
– Потому что уже давно люблю другую.
Эта фраза далась Габриэлю легко, и он сам удивился тому, как спокойно звучит его голос. Признаваясь в чем-то важном для себя, нужно делать это быстро и лаконично, не задумываясь о последствиях. Если говорить долго и витиевато, заботясь о корректности сказанного, можно запутаться и не сказать того, что люди должны услышать. Так считал Габриэль, и он не собирался отступать от задуманного.
– Доминик уже знает? – спросил Эдвард.
– Я намеревался поговорить с ней после того, как решу вопрос с увольнением.
Эдвард прошелся по кабинету и сухо проговорил:
– Я всегда знал, что ваш брак долго не продержится. Это та женщина, которая когда-то тебя бросила?
– Та, которую я всегда любил, – поправил его Габриэль и увидел, как напряженно Эдвард сжал кулаки. – Я думал начать новую жизнь с Доминик, но, как видишь, у меня ничего не получилось.
– Вот именно, у тебя не получилось. Доминик всегда была для тебя только испытательным полигоном.
– Не укоряй меня. Я делал все, чтобы мы были счастливы.
– Но появилась та, другая, и ты готов все бросить, – иронично обронил Эдвард.
– Ты ничего не знаешь обо мне, – глухо произнес Габриэль. – Как меня может осуждать человек, для которого любовь означает лишь возможность кого-нибудь удачно поиметь? – Он побледнел от горечи, но продолжал срывающимся голосом: – Ты не мучился годами оттого, что потерял ее! Ты не напивался до смерти, потому что жизнь сделала все, чтобы разлучить вас! Ты не страдал, видя ее лицо в каждой проходившей мимо тебя женщине… Ты не умирал от страха, что больше никогда ее не увидишь. А когда она появилась, ты не сгорал от ярости, не имея возможности дотронуться до нее. Ты можешь говорить все, что угодно, но я больше не позволю ей исчезнуть из моей жизни!
