Рафаэль посмотрел на Кристиан-Жака, но тот во все глаза следил за Клементиной. Он начал понимать, чего именно хотела эта женщина, и жестко усмехнулся ее изощренному уму.
– Хотите засадить его за решетку? – спросил он.
– Ты жаждешь правосудия? – вскричал Раф, часто моргая глазами, и его лицо покраснело от возмущения.
Клементина нервно рассеялась:
– О, да, дорогой Рафаэль. Я мечтаю о правосудии! Я хочу, чтобы он сел туда, куда я укажу. И чтобы там над ним издевались каждую минуту, чтобы он страдал и мучился. А потом, когда его тело будет истерзано, а душа сломлена, чтобы он умолял нас избавить его от этого. Я хочу, чтобы он кричал о смерти, чтобы эти мольбы с кровью лились из него!
– Но как ты собираешься это сделать? – Рафа передернуло от ее слов.
Клементина мрачно посмотрела на него:
– Этим мы и займемся в предстоящие дни.
– Тогда как ты собираешься встретиться с ним? – допытывался Раф.
– Он всегда следил за мной, – Клементина горько усмехнулась. – Именно его страсть привела к смерти Габриэля. Брукс должен узнать, что я снова появилась в городе. И лучшего способа, чем прочесть об этом в газетах, нет. Кристиан-Жак, узнайте, где находится Фернандо Мондего, и сообщите мне. Я собираюсь встретиться с ним. Не думаю, что он мне откажет. Для Брукса будет тяжелым ударом узнать, что я вернулась к прежнему любовнику!
Она язвительно улыбнулась.
– И что дальше? – Рафаэль возбужденно потер руки.
– Готова спорить, что на следующий же день он будет караулить меня у дома.
Она встала и покачнулась от количества выпитого. Кристиан-Жак поддержал ее, и она благодарно оперлась на его руку.
– На сегодня все. Оставайтесь здесь, – язык заплетался, и она удивилась своему состоянию. – Комнат в доме много, и, кроме того, присмотрите за моей дочерью, потому что сейчас я не могу ею заниматься.
Кристиан-Жак отнес ее в спальню, где она мгновенно уснула, и вернулся к озадаченному Рафаэлю.
– Не понимаю, – сказал он, – что она собирается делать?
Кристиан-Жак ничего не ответил, он ничего не хотел объяснять, потому что не знал, как произнести это вслух. Он понял, каким образом Клементина собирается уничтожить Джордана Брукса, и в его душе все перевернулось от ужаса. Кристиан-Жак налил себе выпить и тихо присел в кресло, наблюдая, как начинает темнеть небо. Рафаэль что-то бурчал в стороне, но он не слушал его, думая о невероятно жестоком и страшном плане Клементины.
Утром Клементина появилась в столовой, свежая и отдохнувшая, как будто и не выпила вчера ни капли спиртного.
– Где Рафаэль?
– С Анной, в Центральном парке. Он взял на себя смелость уехать с девочкой без вашего разрешения. Вы не против?
– Нет, все в порядке.
Она выпила чашку ароматного кофе, сваренного Кристиан-Жаком, и довольно улыбнулась.
– В Рио у меня есть подруга, – сказала она. – Нет, она больше чем подруга, ее скорее можно назвать любящей тетей или даже мамой. Так вот, донна Жуана варит потрясающий кофе, но вы, Кристиан-Жак, можете запросто дать ей сто очков вперед.
Кристиан-Жак вежливо кивнул, довольный этой похвалой.
– Вам хорошо в Рио? – спросил он.
Клементина кивнула и жарко сказала:
– Там мой дом и моя семья. Я хочу, чтобы Анна росла среди этих людей.
Она пристально посмотрела на Кристиан-Жака, и он не посмел отвести взгляд. Клементина показалась ему совершенно спокойной и уверенной в том, что она все собирается сделать верно, и он понял, что, как бы он ни старался, не сможет изменить ее решения. Эта женщина завораживала других своей силой и красотой. Материнство сделало ее еще прекраснее. Он вглядывался в ее темно-серые глаза, кожа женщины казалась прозрачной, и он удивился тому, что жаркое солнце Рио-де-Жанейро не испортило ее притягательную белизну своими лучами. Клементина благосклонно позволяла себя рассматривать, и Кристиан-Жак, опомнившись, смутился.
– Вы узнали номер Фернандо Мондего?
Он достал из кармана бумажку и положил перед ней. Клементина набрала номер и с напряжением слушала гудки в телефоне.
– Доброе утро, Фернандо, – с улыбкой на губах произнесла она.
Кристиан-Жак корректно отошел в сторону, чтобы не мешать их разговору. Он посмотрел в окно и подумал: почему Клементина решила наказать себя? И как она осмелилась на это?
