Изабелла невольно избегала Рони-Шерье. Что-то треснуло в ней, пока Луиза рыдала у ее ног. Умом она понимала и одобряла Антуана, но в душе еще горели отзвуки криков бедной Луизы.
Бал в честь именин королевы-матери заставил Изабеллу показаться на людях, переломив странное чувство стыда, мучившее ее. Она держалась в стороне от танцев и разговоров, пока к ней не приблизился Бонди. Разве что его благородной сдержанности она была рада. Но он огорошил ее.
— Я вынужден проститься с вами, ваше величество, — сказал де Бонди.
— С позволения вашего величества, я хотел бы отбыть завтра.
— Куда же вы едете, барон? — спросила королева удивленно. — В свое поместье?
Бонди покраснел от неприятного чувства.
— Я еду ко двору вашего брата. Он дал согласие принять меня в свою гвардию.
Изабелла опустила голову. А она еще стыдилась за себя! Самый педантично благородный дворянин из ее окружения добровольно обрекает себя на унижения.
— Вот, значит, как… — прошептала она, поднимая на его глаза, в которых читались разочарование и глубокое огорчение.
— Ваше величество, — страстно воскликнул Бонди. — Вы знаете, как я вам предан. Но я еду туда, где я оставил мое сердце. Ваше величество! Вы можете быть уверены, если когда-нибудь я понадоблюсь вам, если когда-нибудь моя шпага, моя сила, моя преданность станут вам необходимы, если вам будет грозить малейшее несчастье, вам не нужно будет звать меня. Я буду здесь и буду защищать ваше величество до смерти. Но пока, пока позвольте мне уехать.
— Вы же знаете, барон, — печально сказала королева, — я не стану вас удерживать. Ваше право — уехать или остаться. Но только, прошу вас, подумайте! Нужно ли это? Может, ваше присутствие будет в тягость Оливье или ей? Анна, не поставит ли это ее в двойственное, двусмысленное положение? А вы сами? Разве вам не спокойнее здесь? Разве не нужно вам сделать как раз обратное — забыть ее?
— Ваше величество, — твердо ответил барон, — я никогда не позволял себе ничего такого, что оскорбило бы герцогиню. Мое присутствие никогда не даст его величеству повод догадаться, что она, Анна, — единственная госпожа моего сердца. Что же касается меня, то моя жизнь теряет смысл вдали от нее… Изредка видеть ее, знать, что она здорова и довольна, вот и все, в чем я нуждаюсь.
— Вы благородный человек, — произнесла Изабелла, — я всегда знала и буду знать, что могу вам доверять. Вот, хотелось бы подарить вам что-то на память. Возьмите этот перстень и помните всегда обо мне, — она сняла с пальца и передала Бонди перстень, тот самый, что когда-то давала Антуану, еще тогда, когда из-за дуэли с Бустилоном он угодил в тюрьму. Вернувшись из изгнания, которое, к счастью, не затянулось надолго, он возвратил его Изабелле, и ей приятно было носить его после возлюбленного. Теперь перстень принадлежал другому, совершенно постороннему человеку, и с ним ушла память о светлых минутах, когда их любовь еще только зарождалась. Рони-Шерье знал, что не должен следить за ними, но не мог заставить себя оторваться. Он привалился спиной к стене, задыхаясь, словно ему не хватало воздуха. Он видел, как губы барона благоговейно прикоснулись к руке королевы. На его мизинце поблескивал драгоценный камень, и его блеск разрывал Антуану сердце.
— Я буду всегда помнить свою клятву, — тихо сказал Бонди. — Вам не придется искать меня, если вам понадобится моя преданность.
Антуан был потрясен. Слишком романтичному, чистому сердцем, ему перстень королевы казался залогом их вечной любви, и когда она сняла его с пальца, то она словно отказалась от всех обетов, что когда-либо давала ему. Изабелла, не замечая его присутствия, прошла мимо, шурша пышным платьем. Колени Антуана предательски дрожали. Едва ли не шатаясь, рискуя рассердить королеву Алисию, в чью честь давали этот бал, он медленно побрел прочь из зала, где весело разливались звуки музыки, насмехаясь над его горем. Он бродил привидением по запутанному лабиринту коридоров, не замечая причудливых отблесков многочисленных свечей, удивленных лиц стражников и лакеев, которых он встречал, пропуская привычные повороты и поднимаясь неизвестно куда по мраморным ступеням. Очнувшись от полузабытья, он увидел, что стоит перед потайной дверью в подземный ход. Он машинально нажал на стену в условленном месте, и дверь повернулась, пропуская его, и тут же захлопнулась у него за спиной. Он стоял во мраке, ожидая, пока глаза привыкнут, и тьма немного рассеется. В темном пустом коридоре гулко отдавались его шаги. Он никогда еще не приходил сюда без фонаря. Антуан едва не заблудился, но проплутав еще с полчаса по подземелью, отыскал Зал Тайных Встреч. Там стоял слабый запах розового масла. Он присел. Ничто не нарушало тишины, и он предался своим невеселым мыслям, позволяя тоске овладеть собой. Он замер в одном положении, словно статуя скорби, и сидел так, пока голоса не вывели его из ступора. Кто-то шел сюда! Антуан решил, что, возможно, это Изабелла собирается посекретничать с Жанной, и, не желая вызвать вторжением ее недовольство, метнулся в темный коридор. Отдышавшись, он хотел поскорее уйти, и не опускаться до подслушивания, но услышал скрежет отпираемого замка и голос своей возлюбленной.
