– Ранили.
– Ранили? – поперхнулась ведьма. – кто тебя ранил? С неба спикировала Птица Грома? Или где в городе завелся тигр стадии Короля?
– Серьезно, Хадж, это не смешно. На ближайшую округу, ты в данный момент сильнейший мечник до стадии Небесного Солдата минимум высшей ступени. А таких в королевстве всего двое – сам Примус и имперский Наместник.
Хаджар отпил эля, отправил в рот кусочек мяса и нисколько не удивился призывному мяуканью, донесшемуся откуда с уровня пола. Азрея всегда умудрялась приходить и уходить незамеченной и игнорировать любой затворы и замки.
– Если я вам расскажу, то вы не поверите.
– А ты рискни.
Хаджар посмотрел на друзей, вздохнул и рассказал. Удивительно, но ему поверили. И даже не стали обвинять в том, что он не помог мужчине. Напротив, Хаджар увидел в глазах Неро и Серы те же самые эмоции, что терзали его душу.
Они тоже устали. Устали воевать. Это нисколько не было связано с продвижением по пути развития. Но вот война… она очень сильно отличалась от “простого” развития.
Если в поединке встречались два практикующих, то они всегда знали почему и за что они пытаются лишить жизни противника. В войне же каждый из трех “героев” успел забрать тысячи жизней тех, кто, может, был немногим счастливее и “виновнее” того самого мужчины.
Какое теперь они имели право мнить себя судьями и вершителями судеб, если у самих руки были по брови в крови.
– Забудь, – махнул рукой Неро и налил другу еще эля. – а что до девушки – может кто-нибудь из богатеев нанял сектанта или имперца, чтобы тренировать дочку. Вот тебе её стиль и показался знакомым.
– Может… – согласился Хаджар.
Они пили, ели, смеялись, позабыв о всем, что могло поселить в недрах их глаз печаль или сомнения. Так было до тех пор, пока дверь не приоткрылась и внутрь не просунулась знакомая голова.
– Торжество перенесли на этот вечер, – отрапортовал Ралпи. – вечером к нам приедет карета генералитета вместе с леди Ровеной. Она хочет нас “проинструктировать”.
Ровена – так звали ту цепную генералитета, которая изрядно подпортила жизнь Лунной армии в целом и конкретно Хаджару.
Друзья переглянулись еще раз, и Неро протянул вперед чарку.
– Выпьем за принцессу?
– За принцессу! – хором ответили Сера и Хаджар.
Напиваться до поросячьего визга никто не стал. Да и в принципе в таверне вряд ли нашлось бы столько алкоголя, чтобы смогли напиться три отставных военных. К тому же, стадии Трансформации Смертной Оболочки. Ралпи, решив что на сегодня с обязанности посыльного генералитета покончено, присоединился к товарищам.
Они пили, ели, смеялись и травили парнишке байки из прошлого. Тот был лишь рад послушать рассказы тех, на песнях о которых прошла его юность. Особенно ему понравилась та часть, в которой Догар (да будут праотцы милостивы к нему) гонял по плацу Неро, а Хаджар в это время пытался починить тренировочную куклу, которая нещадно била своего ремонтника по голове.
Это были хорошие истории. Забавные, безобидные и с легким налетом грусти. Наверное, в этот момент троица выглядела донельзя банальной. Такой же, как и любая другая компания друзей, вернувшаяся с так и не закончившейся войны.
– Я помню, ты рассказывал, что умеешь играть на Ронг’Жа, – внезапно произнес Неро.
Хаджар посмотрел в сторону сцены. Её починили лишь совсем недавно и теперь там постоянно играли барды. “Пьяный Гусь” начал пользоваться настолько большой популярностью, что его двери больше уже не закрывались на ночь.
– Умею, – кивнул Хаджар.
Удивляя друзей своим покладистым поведением, Хаджар поднялся и вышел за дверь. Следом спешили его верные спутники и соратники. Вместе, под густеющую тишину, они спустились на первый этаж.
Крики, смех и гомон стихали, сменяясь всепоглощающим, даже пожирающим вниманиям к столь ожидаемым фигурам и лицам. Хаджар, оставив друзей за одним из столиков (его им тут же освободили ретивые посетители), поднялся на сцену.
Он подошел к одному из бардов.
– Можно? – протянул он ладонь. – клянусь могилами предков, я буду с ней бережен.
– Д-да, к-конечно, почту за честь.
Бард смело отдал самое родное и ценное, что только есть у музыканта – его инструмент. Хаджар благодарно кивнул и сел на освобожденный стул. Он закинул ногу на ногу и устроил базу инструмента поудобнее. Перебрал пальцами струны, наслаждаясь чистым звуком отлаженного инструмента.
