Карат же подружился с ним мгновенно, как только попал сюда. Уже в первую ночь, когда я привел его на мехдвор, они вдвоем устроили кошачью охоту, закончившуюся предрассветным концертом. Никаких котов они и близко не поймали — не те это были мурлыки. Огромные и грязные, не боящиеся даже амбарных крыс, эти ночные призраки сидели под луной на коньке крыши и даже не шипели на собак. Лают — ну пусть себе лают. Срали мы на них. Потом им это надоело и они сами ушли охотится. Котов этих никто никогда не кормил — раз есть зерно — значит, есть и мыши. А раз есть мыши, то коты сами по себе. Не та это популяция, не из детских мультфильмов. Хищники. Грей, рассказывал Митрич, было дело — сам чуть глаз не потерял. Хотя и загрыз стервеца. Бывалый был кот, всегда от него уходил — под самым носом. Но старость и смерть ходят рядом. И как то раз не рассчитал котяра. Не судьба. Или вернее — судьба.
Карат убежал с Митричем. Он уже знал, что в это время Грея выпускают и хотел с ним пообщаться. Я позвонил пока Федору — просто, чтобы проверить телефон.
— Алло, Федор, это я.
— Привет. Что случилось?
— Да ничего, телефон проверяю. Запиши номер, на всякий случай. Я протянул себе ветку от Митрича. 48, а дальше все семерки. Не забудешь ни в жисть.
— Я о тебе, алкаш, и так никогда не забуду. Тут ко мне уже полподъезда приходило с претензиями. Ты зачем бутылки в окно выбрасывал?
— Только на газон, только на газон. И только ночью.
— А что за гондоны под диваном?
…Вот тут Федор был прав. Уходя, я сделал генеральную уборку. Но под диван, конечно, заглянуть забыл. Сейчас Федор начнет свирепеть. Пора переходить на английский. Он это любит. Заодно послушаю, как у него с языком после Англии.
— Sorry, Fred. It’s my mistake. Very, very sorry. But it was Vasja. I mean he had a finger in the pie.
— Finger? I thought it for another organ… I’m gonna kill’em.
— It would be right solution. Your English now is more perfect than usually. Had you some problem in England? I say — language problem?
Вот сейчас он будет добреть! Или нет?
— Ha-ha. You know people complimented me on my English, but I understood a little. In the end I’ve begun to comprehend but was time for me to go home.
— How much did you drink?
— I was a total abstainer. Two months. Imagine? — It’s unbelievable! And how are you now? Listen Fred, I’ve got a bottle of vodka.
Я нагло врал. Ее уже и половины не было. Но я-то знал, что Федор в это время из дома не вылезет.
— «Siberian», Fred. 45 proof!
Я гнал дуру. Водка была обычная «Пшеничная». Да еще и поддельная. Палево такое голимое, что пиздец!
— Sorry. I have very many problems. After you. And moreover I must get up early tomorrow morning.
— It’s a pity… Bye, then!
— Bye, Алкаш!
Краем глаза я все это время смотрел на экран телевизора, шла какая-то мура с Гомесами и Педрами. Потом начались местные новости. И красивая дикторша с казенным голосом вдруг начала говорить о собаках.
— «… За последние два месяца, по данным Госсанэпиднадзора, в городе появилось много бродячих собак. За это время отмечено более тысячи случаев нападения на людей, из которых 32 человека госпитализировано. В эту статистику не попали, разумеется, лица, которые не обращались по этому поводу в лечебные учреждения…».
На экране прошли кадры, где на фоне грязного фургона с надписью «Спецавтотранс» два конченных отморозка пытались связать два слова об их героической работе. Один из них показывал изуродованный палец. Потом вдруг отморозки с видеоэффектом ушли в диафрагму и возникла городская свалка. Съемки велись издалека, на пределе возможности трансфокатора. На большом расстоянии от оператора стали заметны несколько собак, быстро передвигающихся в одном им известно направлении.
— «…Вчера шоферы, вывозящие мусор на полигон твердых бытовых отходов, в просторечии именуемый «свалкой», отметили одну странность — к вываливаемому из грузовиков содержимому не сбегались местные бомжи, которых здесь всегда было много. Как оказалось, их просто не осталось в живых. Сегодня утром наряд милиции обнаружил полусъеденные тела нескольких несчастных. Были найдены также трупы собак…».
