— Казиль, что с тобой?
— Одному кривоногому уроду все-таки удалось сунуть мне нож под ребра… — с трудом вымолвила она.
Калам подполз к ней, помог снять доспехи и зажал рану клочком рубашки. Взглянув в глаза товарищу, Казиль поняла, что обречена.
— Будь они прокляты!.. — простонала она.
Эмос опустился перед ней на колени. Кровь из раны уже почти не текла, но он попытался ее перевязать.
— Ничего, ты выкарабкаешься! — торопливо сказал он.
— Он прав, — подтвердил Калам. — Ничего страшного. Бывает и хуже.
— Хватит хныкать, — прошептала Казиль.
Потом из ее горла вырвался слабый хрип, и женщина-воин умерла. Несколько минут, словно не веря тому, что случилось, они не могли отвести глаз от ее бездыханного тела.
Во время боя Тайя и Локрин забились в дальний угол пещеры, но и оттуда им было видно, как погибла женщина-воин. Каменные своды продолжали содрогаться от мощных подземных толчков, а из темных туннелей доносился грохот сокрушающихся глыб.
— Нужно выходить из пещеры, иначе мы все погибнем, — выдохнула Найялла.
— Я не против, — проворчал Калам, закрывая лицо испустившей дух Казиль шлемом. — Однако, насколько мне известно, рэнсники еще не сложили оружие…
Через несколько мгновений каменные своды сотряс новый ужасный толчок, часть потолка рухнула, и пещера наполнилась тяжелыми клубами пыли.
Все в отчаянии переглянулись. По потолку бежали все новые трещины, дождем сыпались мелкие осколки. Потом установилась напряженная тишина, в которой отчетливо слышалось зловещее потрескивание. Это было похоже на молчание громадной дамбы, которую вот-вот прорвет наводнением.
— О нет!.. — прошептала Найялла.
— Наружу! — заорал Дрейгар и, взвалив на плечо находящегося без сознания бригадира, кинулся к выходу.
Калам подхватил тело Казиль и поспешил следом за ним. Тайя и Локрин схватили под руки Нугана и бросились через тела убитых рэнсников, загромоздивших проход. Стараясь не отстать от них, ковыляли Микрин и Найялла. За их спинами разразился адский грохот: это рушились внутренние пещеры.
Рэнсники поджидали у самого выхода. Едва появился Дрейгар, на него тут же набросили ловчую сеть. Пока он выпутывался, рэнсники обрушили на него град булыжников. Калама тоже накрыли сетью, повалили на землю. Норанец дрался, как лев, яростно отбиваясь от дюжины врагов, подскочивших к нему с ножами. Трое дюжих рэнсников сбили с ног Найяллу и Микрина, оттеснив их от детей.
Тайя и Локрин, поддерживая под руки Нугана, хотели выскочить наружу, но перед ними вырос Лирап-Луддич. Мрачно ухмыльнувшись, вождь занес над ними кинжал.
— Я обещал вашему дяде, что он полюбуется на ваши вспоротые животы до того, как с него самого сдерут шкуру!
Со смешанным чувством страха и изумления Тайя и Локрин смотрели на страшный тесак: сверкающее лезвие стремительно превращалось в ржавчину, которая облепила его, словно полчища муравьев.
Заметив изумленные лица детей, Луддич перевел взгляд на кинжал и, вскрикнув от ужаса, уронил его на землю. Кинжал раскололся на куски, как будто был сделан из хрупкой глины, и осколки на глазах съела ржавчина.
То же самое произошло с оружием каждого из рэнсников. Вопя от ужаса, нападавшие побросали оружие и в панике заметались по пещере.
— Луддич! — закричал кто-то. — Там наши старики попали в ловушку!
Вождь оторвал Локрина и Тайю от Нугана и, схватив детей за шиворот, потащил к выходу. Маленькие мьюнане как могли отбивались, кусались и царапались — но все было напрасно.
Выбежав из пещеры, Луддич замер на месте, словно сраженный молнией.
Солнце уже опустилось за гору, и в лучах заката взору предстала страшная картина.
Вся земля вокруг ожила и превратилась в одно черное месиво, которое бурлило и волновалось, как море в шторм. Леса больше не было. Последнее дерево упало и было тут же проглочено черной массой.
Спасаясь от черной пыли, помощники и ученики чародея испуганно жались к входу в пещеру. Фургоны и грузовики, окруженные со всех сторон черной массой и раздираемые на части, уходили под землю.
В кузове последнего грузовика находились старейшины-рэнсники и Гарс с воздетыми к небу руками. Не в состоянии передвигаться на больных ногах без посторонней помощи, старики оказались в бедственном положении.
