Главная сила удара пришлась на хищника, поскольку Тайя и Локрин успели встряхнуться в воздухе и смягчить тела. Хватая пастью воздух, ганад распластался на земле.
Локрин первым вскочил на ноги и, дрожа от ярости, зашел с тыла и, приподняв хищнику хвост, что было силы двинул ему ногой между задних лап. Визжа от боли и прихрамывая, ганад пустился наутек и скоро исчез в тумане.
— Что, получил? — торжествующе крикнул ему вслед Локрин. — Убирайся, пока цел, и передай это сородичам!
И, совершенно обессиленный, сам рухнул на траву.
— Ну вот, — пробормотала Тайя, — мы опять оказались внизу…
— Меня уже тошнит от этого чертова леса, — поморщился Локрин.
Некоторое время они просто лежали и набирались сил.
— Пойдем, — наконец шепнула Тайя. — У нас совсем нет времени…
— Ну уж нет, больше я ни за что не полезу на дерево, — проворчал Локрин.
— И не нужно, — кивнула девочка. — В этой чаще нам все равно не отыскать Дрейгара… Давай полетим!
Локрин с готовностью кивнул, но от усталости все еще не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. И уж тем более снова взяться за магические инструменты…
Прежде Дрейгар строго-настрого запрещал им подниматься в воздух — из боязни, что их подстрелят охотники-рэнсники. Теперь это не имело значения. Если они останутся на земле, то все равно рано или поздно угодят в лапы ганадам. Выбора у них, похоже, не было.
Пыл борьбы немного поостыл, и Локрин почувствовал, что в сердце опять закрадывается страх. Что с Дрейгаром? Увидят ли они его снова? Мальчик зябко поежился. А что произошло с Тряпичником? Даже подумать страшно…
Дети вяло встряхнулись и из существ, карабкающихся по деревьям, снова перевоплотились в людей. Затем взялись за инструменты и, помогая друг другу, принялись трудиться над новым обличьем: укорачивали ноги, укрепляли грудь и плечи, а из рук лепили крылья.
— Наверное, Дрейгар уже наверху и разыскивает нас, — неуверенно промолвила Тайя.
— Может быть, — кивнул Локрин.
Морщась от боли, они тщательно залечивали синяки и царапины. Превращаться в птиц они еще не умели (слишком сложно было имитировать оперение) и, посовещавшись, решили остановиться на крыльях летучей мыши. Это было им вполне по силам. Но сначала нужно было вылепить морды и уши.
— За Тряпичника можно не волноваться, — добавила Тайя. — Он остался с Трантлем. Сразу видно, этот гатснап — не робкого десятка.
— Будем надеяться, — снова кивнул Локрин.
— Что же, — сказала Тайя, — тогда полетели!
Неуклюже захлопав крыльями, они с трудом оторвались от земли и поднялись в воздух.
К полетам юных мьюнан начинали приучать лишь в старших классах. Тайя и Локрин научились летать раньше сверстников, но до настоящих асов им, конечно, было еще далеко.
Кружа между деревьями, дети поднимались все выше и выше в ночное небо. Оказавшись над чащей, они огляделись, но никого не обнаружили: ни охотников, ни колченогов, ни Дрейгара с Тряпичником. Куда ни посмотри — всюду одни темные леса. Ни единой живой души.
* * *
Быстрый как молния ганад набросился на Тряпичника сзади, сбив с ветки, на которой тот дожидался, пока Дрейгар перелезет к нему с соседнего дерева. Крепко схватив беднягу за шею, хищник бросился вниз. Он не собирался убивать его (по крайней мере, сразу), просто потащил вниз. Где-то поблизости, собираясь в стаю, перекликались другие ганады. Тряпичник испуганно ахнул и, пытаясь вырваться, наугад заколотил ганада по морде. Однако страшные челюсти сомкнулись еще крепче, и Тряпичник взвыл от боли.
— Только не дергайся! — крикнул появившийся сзади Дрейгар.
Железной рукой парсинанин схватил ганада за горло. Задыхающийся хищник разинул пасть, чтобы вдохнуть, и выпустил Тряпичника. Одним движением Дрейгар свернул ганаду шею и, брезгливо поморщившись, отбросил труп в сторону.
— Это не последний, — промолвил он со вздохом. — Мы не сможем отбиться, если они насядут на нас всей сворой. Нужно поскорее уносить ноги!
Дрейгар и Тряпичник снова стали карабкаться вверх. Время от времени они были вынуждены останавливаться и прислушиваться: где-то рядом в туманном сумраке шныряли ганады, нельзя было дать застать себя врасплох. Потом, не жалея сил, карабкались дальше.