Сердца живых - страница 54

После кончины дяди Пьера Жюльен нередко думал о смерти. В свое время ему казалось, что смерть ожидает всех людей, всех, кроме него. Он не мог бы сказать, как это получится, но он, Жюльен Дюбуа, ни в коем случае не умрет. Возможности своей смерти он не допускал. Он не мог вообразить себя мертвым. Понятно, он знал, что покамест все умирают, но ведь ему-то до старости еще далеко, а к тому времени, должно быть, изобретут нужное лекарство и человек станет бессмертным. Главное — продержаться до тех пор. А уж тогда он сможет жить вечно. Но что такое вечность? Он старался представить это себе. Ну, пройдет, скажем, сто лет, потом еще столько же, и еще, еще… Но тут в его воображении возникало что-то неопределенное, какой-то текучий, безбрежный мрак. Мрак без звезд, без единого луча света, мрак, в котором не за что ухватиться. Теперь же, думая о смерти, Жюльен ловил себя совсем на другой мысли, и мысль эта неотвязно жила у него в голове: он все время думал о тех покойниках, которых сам хорошо знал. Неужели всем людям, с которыми его близко сталкивала судьба, суждено умирать? Дядя Пьер был не молод, но вполне мог прожить еще лет двадцать, а то и все тридцать. Ну а мастер? А Гернезер? Правда, ничто не указывало на то, что Гернезер умер. Нет, указывало: его молчание. Как и молчание паренька из Домбаля. Если бы Гернезер добрался домой, уж он непременно черкнул бы несколько слов. Прислал бы «межзональную» открытку, — из таких открыток люди по крайней мере узнают, что отправитель жив. И потом еще этот военнопленный, муж Одетты. Трудолюбивый, серьезный малый, которого он, Жюльен, даже в глаза не видал и не знал, как его зовут. Он ведь тоже умер. Умер в тот самый час, когда его жена и Жюльен…

Жюльен закрыл глаза. Только что он в ужасе отступил перед одеждой, перед курткой, принадлежавшей покойнику. Неужели и впрямь смерть повсюду, неужели она неотделима от него, неужели она подстерегает каждого, к кому он приближается?

— Сильвия!

Он вдруг отдал себе отчет в том, что выкрикнул это имя. Огляделся по сторонам. Видимо, никто не обратил внимания. Тем не менее Жюльен поспешно поднял чемодан — чемодан покойника — и вновь пустился в путь под усилившимся дождем.

Стояло лето. Дни увеличились. Городской парк буйно зеленел, аллеи были окутаны синеватыми тенями. В первый вечер после возвращения Жюльен долго просидел на скамье возле входа. Здесь, вдали от Лона и от войны, он думал только о Сильвии. Он немного страшился ее взгляда, ибо она умела проникать взором в самые недра его существа и читать самые потаенные мысли. Когда девушка показалась в конце аллеи, он почувствовал, что больше ждать не в силах. Кинулся навстречу, заключил ее в объятия и приподнял над землей, чтобы крепче поцеловать.

Сильвия расплакалась и сказала:

— Как чудесно опять увидеться после разлуки, мой милый! Как чудесно! Но только я не хочу, чтобы ты еще раз уезжал. Знаешь, время тянулось до того медленно! Мне было очень плохо без тебя.

На улице еще светило солнце. Они стояли возле самого выхода, мимо шли прохожие.

— Нас могут увидеть, — спохватилась Сильвия.

— Плевать я на это хотел.

Жюльен сказал правду. Теперь для него не существовало никого, кроме Сильвии. Весь мир был заключен в ее глазах, от которых он не мог оторваться. Все остальное разом исчезло.

— Ты не прав, — возразила она, — сейчас не время будить подозрения у моих родителей.

— Почему не время?

— Угадай.

Сильвия улыбалась. Ей хотелось помучить Жюльена, но она, должно быть, слишком долго ждала этой минуты.

— Помнишь, я говорила тебе о своей кузине из Альби, она недавно вышла замуж. Так вот, она приезжала сюда знакомить мужа с моими родителями. И пригласила меня к себе. А я ей про тебя рассказала. Я была уверена, что она меня поймет.

— И мы поедем туда вдвоем?

— Вот именно. Я просила их снять для тебя номер в гостинице. Мама захочет проводить меня к автобусу, так что тебе придется сесть на следующей остановке.

— Ведь она меня не знает.

Сильвия покачала головой:

— Все равно я боюсь. Ты ее плохо знаешь.

Жюльен не отрываясь смотрел на Сильвию. Ее лицо светилось. Глаза говорили о том, что она все еще не решается поверить в столь неожиданное счастье.