Вишни – для чудачеств и веселья,
Сливы – для раздумий о судьбе.
Манят, манят и цветы, и зелень,
И зовут, зовут сады к себе.
* * *
Сторонясь суеты городской,
Я черёмуху снова увижу,
Что струится фонтаном ожившим,
Ослепляя меня белизной.
Не пойму: это явь или сон?
Мне в толпе не запомнились лица,
А черёмуха песней струится,
И я светом её озарён.
* * *
Под звон капели и ручья
Сирень стряхнула снег с плеча.
И щебет, и лучей каскад
Растормошили сонный сад.
И с крыш срывал сосульки март,
И на осколки – об асфальт.
И снова веет во дворе
Корой вишнёвой в янтаре.
* * *
Рассвет поёжился спросонок
И синевою глаз блеснул,
И поднял голову подсолнух
И рыжим чубчиком встряхнул.
Паучок
Паучок – вот фантазёр,
Труженик упрямый —
Кружевной соткал узор
На оконной раме.
Переполз на виноград —
До чего же прыткий —
И повис, как акробат,
На прозрачной нитке.
* * *
Знаешь, печалиться брось ты,
А окунись с головой
В сырости запах острый,
В нежность фиалки лесной.
Там, в гущине непролазной,
Яблони дикой цвет
Мягко, светло и прекрасно
Твой засыпает след.
А в луговом цветенье
Ветер играет легко,
Радужный шлейф сирени
Тянется далеко.
Радостно, пряно и дико.
Ляжешь в цветы и траву —
Бьётся сердечко тихо
У родника во рву.
* * *
На зелень и багрянец снег валил
И, налипая хлопьями на кронах,
Свисал шарами.
Ветер снег крутил
И завывал в акациях и клёнах.
Он злобно брал деревья за грудки
И тряс их,
И метель не унималась,
И в ночь мерцали окон светляки,
И ветки, снег не выдержав, ломались.
А на рассвете, как отпустит сон,
Я поднимусь и, лишь отдёрну штору,
Увижу блёстки инея на всём,
Почувствую листвы опавшей шорох.
* * *
На астры туман наползал
И дымкой кусты обволакивал.
Стелясь по траве, он не знал,
Что сад свою юность оплакивал.
Я был среди яблонь один,
Всё зная и всё понимая.
Тускнела слеза паутин,
Свои серебринки роняя.
* * *
Исходила грусть от яблонь,
Серый день глаза смежил.
Ветер, резкий и расхлябанный,
Сад озябший тормошил.
Дробь дождя студила лбы нам,
Паутин размокла сеть,
И за нашу жизнь рябинам
Приходилось вновь краснеть.
* * *
Туман густел и рос, как на дрожжах,
И дрожь брала; а ветер обессилил,
И в ночь авто сигналами басили,
И месяц виден был, как в миражах.
И люди, словно призраки во мгле,
Шарахались, внезапно появляясь;
И, моросью знобящей распыляясь,
Туман устало припадал к земле.
* * *
Когда мне жизнь не праздник,
И если тяжело,
Войду я в палисадник,
Где листьев намело.
Он солнцем весь пронизан,
Лучами весь облит,
А ветер веет низом
И листья шевелит.
И ничего не надо,
Лишь этот палисад,
Шуршащая прохлада
И астр лучистый взгляд.
* * *
И куда нам было торопиться?
Хорошо лежать на черепице,
На покатой крыше, на сарае.
И большие звёзды нам сияли.
Одногодки, с одного двора мы.
Разве нас могли дозваться мамы?
Тополя взметнулись, как ракеты,
И так близко космос…
Детство, где ты?
* * *
Когда гроза истерику закатит,
Во власти тополь ветра и дождя,
А после, мокрый, он блестит в закате,
Щекой листа мне память бередя.
Я вспомню детство: сумрак, предвечерье,
У облаков багровые бока,
И долго я качаюсь на качели,
Не позовут домой меня пока.
Я помню детство: шорохи сирени,
И яблоки срываются в саду,
И вот сажусь к отцу я на колени,
О рыбаке и рыбке сказку жду.
* * *
На каштанах свечи оплыли,
Белым воском землю покрыли.
Мне б из мягкого воска фигурки
Детворе на забаву лепить…
Городские мои переулки,
Хорошо в одиночку бродить!
Вспомнил я, как на службе, в казарме
В час, когда батальон крепко спал,
Пел о доле народа Кобзарь мне,
В снах тревожных слезу высекал.
А когда мы шагали на стрельбы,
Стих есенинский душу мне рвал,
И склонялись молитвенно вербы,
И в лесу соловей ликовал.
* * *
Мне шахту не судить бы строго,
Умерив беспокойства пыл.
Но лёгкие в её чертогах
Я пылью угольной забил.
От сквозняков тех бесноватых
Порой так скрутит, что Бог весть
Какие выпалишь слова ты,
Когда тебе ни встать, ни сесть.
Томительна жара дневная,
Но после бани – не беда!
С волос, прохладой обдавая,
Стекает струйками вода.
Я расстегну свою рубашку.
Как дышится легко, свежо!
Подсолнух рыжую мордашку
Подставил солнцу – хорошо!
Мозолиста ладонь Донбасса.
Характер крут, но что с того!
Как ни было б, но жизни трасса
Всё ж пролегла через него.
* * *
Шагал, я помню, после смены,
