С другой стороны, такое развитие сербской элиты способствовало тому, что новые идеи, которые должны были бы преобразить общественное сознание, остались закрытыми в узких верхушечных кругах. Вследствие этого несколько раз (в начале XX века, с 1918 по 1941 и в 70–80-е гг.) элита достигала высокой степени эмансипации, но это не имело заметного влияния на общество. Тому благоприятствовали различные факторы, например, после 1945 г. ускоренная индустриализация и стремительная урбанизация привели к формированию специфического слоя населения, жившего в городах, но в плане мышления находившегося «на полпути» между деревней и городом, общественные и культурные потребности которого вполне удовлетворялись сельскими категориями и контактами. Незавершенность процесса урбанизации таила в себе много опасностей, проявившихся во время кризиса 90-х годов.
Общественный кризис 90-х годов привел к разрушению прежней системы общественных ценностей. Произошло частичное оживление тех ценностей, которые входили в сельскую систему мифов начала XIX века. Правда, эта система в течение XIX – первой половины XX века отчасти эволюционировала, а после 1945 г. дополнилась элементами коммунистической идеологии. Вследствие этого в современном общественном сознании переплетены и взаимосвязаны базовые элементы косной сельской системы коллективных мифов и сталинистской «надстройки», проявляющейся в ряде стереотипных представлений о себе и окружающем мире.
Абсолютно ошибочно понимая преобладающие элементы сербского общественного сознания, некоторые западные аналитики и политики часто заявляют, что сербский народ пребывает в плену у своего прошлого. Их ошибка в том, что на самом деле сербы находятся в плену не у событий прошлого. Об этом свидетельствует тот факт, что они склонны легко забывать важные фигуры, события и факты, собственная история для них полна «белых пятен», что было особенно заметно в начале 90-х гг. (за это в большой степени ответственно идеологическое давление коммунистической власти на историографию). Сербы скорее находятся в плену у мифов, легенд и стереотипов прошлого: мифа о том, что в средневековой Сербии при дворе ели золотыми вилками, когда в Европе еще ели руками; в плену косовского мифа и его составной части о том, что накануне Косовской битвы князю Лазарю было обещано «Царствие небесное»; о том, что народная, сельская культура намного ценнее культуры городской, о Вуке Караджиче как творце сербской культуры; о «золотом времени» сербской демократии (1903–1914), причем Сербию сравнивают с ведущими мировыми державами того времени; в плену ряда стереотипных представлений о Первой и Второй мировых войнах, а особенно о «партизанах и четниках», о самобытности и идейной оригинальности «нашей» социалистической революции; заблуждения насчет сказанного в 1948 г. «исторического НЕТ» России и Сталину; о собственной силе и значении, о могуществе движения неприсоединения; о силе Югославской народной армии... Такая ситуация представляла отличную основу для различных манипуляций, к чему вообще был склонен Милошевич и чем он злоупотреблял.
Вследствие всего этого коллективному менталитету не удалось эмансипироваться, и сегодня все его главные характеристики сводятся к легкомысленной готовности согласиться с упрощенными решениями, склонности к демагогии и пустым обещаниям. А самой характерной чертой является самовыражение через (часто парадоксальные) крайности: с одной стороны, это недоверие к общественным и государственным структурам и авторитетам (часто доведенное до анархизма пренебрежение ими), а с другой стороны, сугубо покорное отношение к тем же структурам и авторитетам. Из идентичной ментальной матрицы происходят и склонность к отказу от любого самоанализа и самокритики, а параллельно – самокритика, доходящая до нигилизма. Она выступает на первый план, когда речь заходит об отношении к «другому» (к великим державам или соседям).
Столь запутанное, прерывистое, меняющее направления развитие общественного сознания со временем стало ключевым генератором самообмана и заблуждений, к которым склонно сербское общество. Вследствие этого самосознание современного сербского общества решительно не соответствует реальному положению вещей. Если проанализировать историческое развитие в течение XIX и XX веков, а особенно в последнее десятилетие XX века, можно прийти к выводу, что сербский народ пережил драматические политические, общественные, территориальные, экономические и демографические потрясения и потери. Вопреки этому коллективное представление о себе и своем значении и роли в региональной, европейской и мировой политике, которым манипулировала и все еще продолжает манипулировать сербская общественная и политическая элита, основано на целом ряде ошибочных предпосылок. Они таковы:
