В 1996 г. на просвещение было направлено только 3% ВВП, и эта цифра не изменилась до конца десятилетия. В то же время Европейский союз в 1995 г. тратил на просвещение 5,2%, а некоторые страны, входящие в него, тратили даже больше (Дания – 8%, Швеция – 7,8%, Финляндия – 7,3%). В детских садах, школах и вузах работает около 126 тыс. человек, что составляет 5,2% от общего числа работающих в Югославии. Это самая образованная и самая низкооплачиваемая профессиональная категория в нашем обществе. Если в 1990 г. зарплата преподавателей была на 30% выше среднестатистической по стране, то в 1997 г. эта разница составила лишь 4%. В последующие годы зарплаты преподавателей продолжали уменьшаться. Принимая во внимание высокую квалификацию преподавательского состава по сравнению с остальным населением, это суровый показатель негативной оценки труда. Если представители других профессий в кризисные времена работали не каждый день (многие предприятия работали всего на 10% мощности – «Вискоза», «Застава» и т. д.), то работники просвещения, по словам доктора Ивана Ивича, эксперта в области образования, постоянно и усердно выполняли свою каждодневную работу в полном объеме. Когда нищета и голод постучались и в их дома, они тоже решились на забастовки (после врачей, судей, шахтеров, актеров, музыкантов) и вышли на улицы. Были и такие школы, в которых в течение трех лет выполнялся обязательный по закону минимум, а уроки длились по 30 минут в качестве разновидности легальной забастовки.
Режим Слободана Милошевича преследовал всеми возможными средствами вновь образованные независимые профсоюзы работников просвещения, включая увольнение профсоюзных активистов с работы. Низкие заработные платы в сфере просвещения (в среднем 65 марок) заставили уйти из профессии всех, кто только мог. Забастовки не прекращаются и по сегодняшний день.
Сильная централизация и строгая административная иерархия в школьной системе являются препятствием к ее серьезной демократизации. Во времена Милошевича выбор и назначение директора школы производились по критериям правящей партии, то есть политической принадлежности министра образования. Это еще больше способствовало нехорошей политизации образования, навязывался менталитет покорной преемственности, работники просвещения не должны были задаваться вопросами ни о политике приема в школу, ни о школьной программе, ни о делах самой школы как организации. Труд и знания преподавателей недооценивались, уничтожался их критический дух, а поощрялась слепая покорность и приверженность правящей партии. В школах преобладала система «своих людей», которые без возражений голосовали за решения директора, что привело к длительной негативной селекции кадров в школах. Из школы уходили самые лучшие и способные преподаватели (и не только из-за зарплаты), а приходили те, для кого другие пути были закрыты. Школа, таким образом, перестала быть центральным учреждением, создающим и сохраняющим общий корпус социальных и прежде всего моральных ценностей.
О положении вузов я не стал бы рассуждать, принимая во внимание то, что отдельный, очень хороший номер этого журнала в 1998 г. был посвящен теме «Вузы в Сербии». Вузы разделили тяжелую судьбу всего образования, подвергшись острым политическим и иным репрессиям правящей коалиции партий супругов из Дедине и сербских радикалов. Очень небольшой процент населения страны имеет высшее образование, при неодинаковом распределении по регионам (в основном в Белграде и Воеводине). Ощущается недостаток кадров с высшим образованием, прежде всего в южных и западных регионах Сербии. Появилась тенденция к уменьшению числа студентов, получающих дипломы (по сравнению с количеством поступивших в вуз в течение года дипломы защищают только 6,4% от запланированного на этот срок количества студентов). Долгий, неэффективный процесс обучения, не обремененный модернизацией, новыми технологиями и компьютерной революцией, является последствием общего невнимания к образованию и уровню знания в стране и политического подозрения по отношению к автономии просветительских учреждений и к молодому поколению в целом. Срочной мерой должен стать новый, реформаторский закон о высшем образовании, который вернет полную автономию вузам и будет разработан в соответствии с нормами европейского академического сообщества.
