Осторожно, чтобы не спугнуть злоумышленника, вышел во двор. Оружия нам не положено. В руках только фонарик. Медленно обхожу здание и вижу: какой-то хмырь залез на подоконник, открыл форточку, просунул в нее руку и с помощью устройства, похожего на удочку (длинная палка с петлей на конце), что-то вытягивает и складывает в клетчатую хозяйственную сумку.
По инструкции я сейчас обязан вызвать полицейских милиционеров, и задержание должны будут провести они. Однако уже не раз убеждался, что, как только вор слышит подозрительный шум, сразу же кидается бежать. И не факт, что автомобиль примчится быстро и с выключенной сиреной. Ладно, ворюга вроде один, худощавый – думаю, справлюсь самостоятельно.
– Эй, дружок, ты не оборзел? – крикнул я ему.
Хмырь повернулся ко мне лицом – типичный наркоман: глаза впалые, кожа серая, взгляд заторможенный, лет на пятнадцать меня старше, а выглядит на полтинник. Злоумышленник попытался спрыгнуть с подоконника. Но застрявшая между прутьями решетки рука не дала этого сделать.
– Спокойно, не рыпайся. Давай помогу? – выдернул я из его свободной руки сумку и присвистнул: – Ого, да ты опытный рыбак – столько наудить за пятнадцать минут!
Но вор в ответ на комплимент почему-то попытался лягнуть меня ногой. За что получил удар в солнечное сплетение. И тут я увидел, как через забор перепрыгнул его подельник и спешит дружку на помощь. Этот детина гораздо крупнее: ростом выше меня на голову и возрастом старше лет на восемь – десять.
– Отвали по-хорошему, пацан. Или я за себя не ручаюсь, – пригрозил верзила и эффектно щелкнул выкидным ножом.
«Опять?» – пронеслось у меня в голове. Это уже не шутки. Ругнувшись про себя, что не вызвал наряд, я приготовился к драке.
Слава богу, детина оказался непрофессионалом и просто попытался пырнуть меня в живот. Легко перехватив руку, я провел болевой прием на локоть. Заорав от боли, мужик выронил нож. Затем резко дернулся и, превозмогая боль, вырвал руку. Потом схватил меня за шею другой лапой и начал душить (размеры его конечностей позволяли делать это одной левой). В ответ, применив прием из вольной борьбы под названием «вертушка», я специально «недокрутил» и больно стукнул дядю о землю.
Пока мы возились, тощий освободился и с отверткой наперевес прыгнул на меня. Попытался отклониться в сторону, но бугай схватил меня за ногу, и я упал. Хмырь с размаха пырнул мне в лицо своим оружием, но удар приняла вовремя поднятая рука. Жало отвертки разорвало ткань одежды и прошло вдоль моего предплечья, оставив глубокий порез.
– Ну все, гады, держитесь! – предупредил я грабителей и, размахнувшись свободной ногой, заехал здоровяку в морду. Тот разразился трехэтажным матом и схватился за нос. Я резко подскочил и забедрил вновь прыгнувшего на меня тощего. Тот шустро юркнул из захвата и повторил атаку. На этот раз бросок получился качественный – с большой амплитудой (на соревнованиях такой оценивается аж в пять баллов). Но и после этого хмырь не сдался и, сжав зубы, скаканул на меня. «Мельница» со стойки охладила пыл придурка. Приемы получались так легко и непринужденно, словно на тренировке отрабатывал с кожаным имитатором человека, набитым резиной. «Чучело» с головой провалилось в сугроб и выронило отвертку. Подниматься на ноги и нападать оно уже не спешило: убедилось, что соперник не лыком шит. А я и не торопил.
Сзади зарычал озверевший верзила, схватил нож и, хлюпая кровью, стал медленно подходить ко мне. Двигался так, чтобы оба врага одновременно находились в поле зрения. Хмырь снова встал на ноги (надо же какой шустрый для наркомана) и постоянно норовил зайти сзади. Так мы покружили минуты две, а потом я первым атаковал. Резко дернул детину за руку и шагнул ему за спину. Однако сбить противника с ног не получилось: он больно ударил меня затылком в нос и развернулся. Вновь кинулся к нему, словно к другу, с которым давно не виделись, и заключил в медвежьи объятия. Плотно прижал его вооруженную руку к туловищу так, чтобы он не смог пошевелиться. Теперь здоровяк беспомощен. Так и стоим: я, рычащий детина, безуспешно пытающийся разорвать борцовский захват (занятие безнадежное, ибо даже олимпийские чемпионы, попавшись «в крест», висят беспомощными куклами в объятиях соперников), и хмырь, не знающий, что предпринять.
