Мейкенцы сняли свое оружие со спин пипизавров и небрежно держали его в руках, без всяких признаков агрессии. Тем временем волиендестанцы наблюдали удивительное явление: теперь возле каждого зверя стояла его вторая половина, прямоходящее двуногое существо, по форме и устройству ничем не отличающееся от других обитателей Галактики, — и именно этого волиендестанцы не могли понять, и это их всегда будет приводить в смущение — поразительное абсолютное сходство.
Наконец командиры отрядов захватчиков посовещавшись, решили вернуться на Мейкен за приказом, а тем временем позволили себе сыграть роль радостно встреченных гостей, каждый небрежно повесил свое оружие на согнутую руку — и снял головной убор. Волиендестанцы переполошились, увидев этих коротышек, довольно неуклюжих, заросших шерстью существ, с круглыми, гладкими, желтыми лысыми головами — на Мейкене принято брить головы. На гладких, круглых желтоватых лицах были как-то вкось посажены маленькие черные глазки без бровей и ресниц. До чего же эти странные существа были все похожи друг на друга! Хотя волиендестанцев вроде бы об этом и предупреждали, они были готовы к одинаковости пришельцев — видели ведь уже рабов из колонии С 181, но волиендестанцам трудно было это воспринять, им было неуютно, они не знали, куда глаза девать; потом все же взглянули друг на друга, как бы оценивающе, и им стало легче, глаза отдохнули от осознания собственного бесконечного разнообразия: шевелюры желтые, и коричневые, и красные, и серебряные, и черные, кожа — и белая, и кремовая, и серая, и розовая, и желтая, и коричневая, и черная; теперь они не могли наглядеться друг на друга, поражаясь бесконечному разнообразию форм, размеров, цветов, удивляясь и поражаясь сами себе. А потом снова поглядели на мейкенцев, а те, сняв свои плотно облегающие гладкие меховые комбинезоны, оказались маленькими, крепкими, с гладкой желтой кожей людьми, с округлыми желтоватыми лицами и глазками как щелки. Все одинаковые. Все, абсолютно все одинаковые. Конечно, были незначительные различия в росте, толщине, и наверняка, если их лица пристально рассматривать, то можно отыскать другой оттенок цвета или легкое различие в чертах лица. Однако на первый взгляд сходство между пришельцами было полнейшее.
И волиендестанцы ощутили небывалое единение, и это произошло благодаря их собственной оценке себя, богатства своего генетического наследия.
А тем временем шло торжество, речь текла за речью: и когда мейкенцы устали, их отвели в недавно построенные бараки, специально спроектированные таким образом, чтобы разместить там солдат вместе с их животными, хотя чем кормить пипизавров — вот это действительно представлялось проблемой. И немедленно развернулась дискуссия, предложенная Ормарином, который — большой, солидный, грубовато-добродушный, здравомыслящий — казалось, присутствовал сразу всюду; о том, как удовлетворить потребности Мейкена, о проблеме которого хозяева были давно наслышаны. Волиендестанцы искренне хотели помочь своим братьям, из сочувствия, которое одна колонизированная планета не может не испытывать к другой такой же жертве колонизации. На дискуссии обсуждались те новые виды животных, птиц и насекомых, которые можно приспособить для кормления пипизавров.
Мейкенцы не знали, как все это воспринимать. Не имея опыта в ведении захватнических войн и не обладая достаточно живым умом, они ориентировались на быструю и неприятную войну на выживание, которую рассчитывали выиграть, а потом… а что потом? На Словине они высадились как союзники, а потом захватили его. Там им и воевать не пришлось. Втайне они жаждали повоевать, хотели посмотреть, как от их ужасного внешнего вида — теперь они знали, что именно так их и воспринимают — противник испуганно остолбенеет. Но что делать после завоевания новой планеты? Мейкенцы чувствовали такую же неловкость, как и «хозяева». Жизнь мейкенцев построена так: все время бодрствования они проводят на своих животных. Те просыпаются раньше своих друзей, обнимают их, вылизывают и расцеловывают; потом мейкенцы взбираются на спины своих животных и поднимаются в воздух, пока пипизавр не отловит и не съест на лету достаточно птиц и насекомых, чтобы насытиться, или же пипизавры бегают повсюду по земле, прыгают на своих огромных ногах с когтями, пока крепкие клювы не проткнут достаточно насекомых (на Мейкене насекомые по размеру часто не меньше человеческих детей), чтобы себя пропитать. А остальной день они проводят в основном в воздухе: у них приняты всевозможные игры, турниры и спортивные состязания. А на земле тоже — сплошные гонки и спортивные игры. Дважды в день короткий перекус, иногда пьют выделения прямо из желез пипизавров, иногда едят, не спускаясь со спины животных.
