Убийца навел пистолет на Дионисио, и тот в немом изумлении отметил, что рука с оружием ходит ходуном, отчего ствол описывает круги. Дионисио сознавал опасность, но оцепенел и не мог шевельнуться, и тут Аника, видя, что ужас, который она всеми силами души загоняла в область невозможного, все же пробивает дорогу в реальный мир, отбросила страх и, шагнув вперед, закрыла собой любимого. Еще мгновение Дионисио оставался недвижим, потом схватил Анику за плечи и отбросил в сторону, через долю секунды упав вслед за ней.
Рамон и убийца выстрелили одновременно. Падая, Дионисио почувствовал, как в правую руку ужалил шершень, лягнул мул и укусила змея – пуля прожгла дырку в рубашке и, чиркнув по телу, впилась в дверной косяк, за которым укрывался Рамон. Пуля полицейского, в свою очередь, вырвала кусок мякоти из руки убийцы, и тот чуть не уронил мотоцикл, но вовремя выровнялся, лихорадочно врубил скорость и с грохотом умчался, а Рамон дважды выстрелил ему вслед.
Полицейский вышел на улицу и подобрал брошенный убийцей пистолет. Вернулся и положил его перед Дионисио. Тот уже поднялся и помогал встать Анике, которая ударилась головой об стол.
– Вот тебе доказательство, Аристотель, – сказал Рамон.
Вернувшись к Заправиле, наемник доложил: все рассказы про Дионисио Виво – правда; кто пожелает нанести ему рану, получит ее сам. В подтверждение предъявил окровавленную руку. Свидетели прекрасно знали: убийцу подстрелил не замеченный им полицейский из-за двери, но в такую банальную версию верить никто не хотел, и любого, кто пытался ее изложить, поднимали на смех и перекрикивали, пока сам маловер не проникался легендой. Еще больше неуязвимости Дионисио и его сверхъестественной силы людей впечатлило, что он отказался пойти к врачу, с кровоточащей рукой сел за стол и доел санкочо, хвастаясь всем, находившимся в пределах слышимости, какая храбрая у него женщина. Все еще потрясенная Аника крепко обнимала Дионисио и прижималась к нему, испачкав кровью блузку на груди.
Несмотря на тщательно продуманные метафизические предосторожности, Заправила, узнав о результатах покушения, несколько дней ощущал в руке резкую боль.
Летиция родилась необычно. Начать с того, что она появилась на свет с выражением смиренной монашки и не заплакала, когда повитуха Мама Флоренция перевернула ее вниз головой и шлепнула по попке. Во-вторых, родовая смазка сладко пахла, оказалась без крови, лимонно-зеленой, а не бело-розовой. Мама Флоренция поначалу решила, что ребенок мертворожденный, и обдумывала, как сообщить об этом матери, но тут Летиция улыбнулась и выдула большой пузырь.
Мать Летиции была очарована дочерью – ее головкой с абсолютно черными волосиками тоньше паутины, ее глазками, словно всех цветов сразу. Такого послушного и спокойного ребенка свет еще не знал. Летиция подолгу спала, не путая день с ночью, грудь сосала так, что на сосках не появлялось трещин, и никогда не пачкала пеленки, если в корзинке не лежала чистая смена. Когда же наполняла подгузники, какашки пахли манго и джекфрутом.
До трех лет Летиция не разговаривала, и люди уже решили, что она немая, но в один прекрасный день, когда ее родные в обществе друзей угощались рефрито,[24] девочка, сидя под столом, кое-что сказала. История гласит, что компания обсуждала шансы президента на ближайших выборах и отец Летиции сказал: «Полагаю, пройдут консерваторы», – а тонкий голосок откуда-то снизу произнес: «Очень сильно в этом сомневаюсь». Собравшиеся так изумились, что обшарили всю комнату в поисках чревовещателя, а мать Летиции объявила: «Если нет других мнений, остается предположить, что наш ребенок заговорил», – и тогда девочка вылезла из-под стола и напористо спросила: «Что, если так?»
Как известно, некоторые дети, прежде чем произнести первую фразу, ждут, когда будет, что сказать, но Летиция, похоже, уже родилась с головой, до краев набитой знаниями. Она демонстрировала столь потрясающую эрудицию, что местные развлекались, пытаясь ее подловить. Они спрашивали: «В каком году генерал Панела установил диктатуру? Кто командовал военно-морским флотом во времена исчезновений? Как звали священника, служившего здесь в 1941 году?» – и Летиция морщила лоб, крепко задумывалась, шевеля губами, и выдавала правильный ответ. Ее познания были столь удивительны, что местный кюре дон Томазо проверил, не одержима ли она дьяволом. В результате обследования он понял, что остается лишь признать: гениальность ребенка объясняется либо переселением душ, либо гипотезой, что теория Платона о воспоминаниях прошлой жизни верна. За подобные высказывания епископ подверг кюре строжайшему взысканию и, говорят, в дальнейшем всегда обходил дона Томазо в продвижении по службе, называя не иначе как «этот чертов индус».
