Сен-Map, или Заговор во времена Людовика XIII - страница 40
Поэтому господин д'Эстрэ, не лишенный чуткости, подумал, что в похвалах, которые кардинал расточает военным и морским талантам архиепископа, таится доля иронии, и он ответил с невозмутимым хладнокровием:
— Конечно, монсеньер, никто не решится утверждать, что архиепископ был побит на море.
Его преосвященство не мог не улыбнуться; но, заметив, что под электрическим воздействием его улыбки в зале возникли другие улыбки, а также шепот и всяческие кривотолки, он сразу же вернулся к обычной серьезности и, непринужденно взяв маршала за руку, произнес:
— Ничего не скажешь, господин посол, вы за словом в карман не полезете. Пока вы будете в Ватикане, мне не страшен ни кардинал Альборнос, ни все Борджа мира, ни все происки Испании у престола святейшего отца.
Потом, оглянувшись вокруг и. словно обращаясь ко всей затихшей и завороженной гостиной, он продолжал, возвысив голос.
— Надеюсь, что мы не подвергнемся гонению, как некогда, за то, что заключили союз с одним из самых выдающихся людей нашего времени; но Густав Адольф умер, и у католического короля уже не будет предлога добиваться отлучения христианнейшего монарха. Согласны ли вы со мной, дорогой монсеньер?— обратился он к кардиналу Де Лавалету, который приближался к ним и, к счастью, не слышал того, что было сказано на его счет.— Господин д'Эстрэ, не отходите; нам еще многое надо сказать вам, и вы не лишний в наших беседах, ибо секретов у нас нет; наша политика — откровенная и у всех на виду: интересы его величества и государства — вот и все.
Маршал отвесил глубокий поклон, стал за креслом министра, а свое место уступил кардиналу де Лавалету, который не переставал кланяться, льстил и распинался в преданности и полной покорности кардиналу, словно желая искупить непреклонность своего отца, герцога д'Эпернона; но кардинал удостоил его лишь несколькими туманными словами, отвечал ему рассеянно и неопределенно, причем все время обращал взор к дверям, высматривая: кто будет следующий. К огорчению де Лавалета, в самый разгар его медоточивой лести кардинал-герцог резко прервал его, воскликнув:
— Ах, наконец-то и вы, мой дорогой Фабер! Как мне хотелось повидать вас и поговорить об осаде!
Генерал поспешно и довольно неуклюже поклонился кардиналу-генералиссимусу и представил ему офицеров, которые прибыли вместе с ним из лагеря. Он рассказал о подробностях осады, а кардинал, казалось, хотел своей любезностью расположить его к себе, чтобы подготовить к распоряжениям, которые он намеревался дать ему на самом поле сражения; он поговорил и с офицерами, которых называл по имени, и расспросил их о лагере.
Все они посторонились, чтобы уступить место подошедшему герцогу Ангулемскому; этот Валуа, долгое время боровшийся против Генриха IV, теперь заискивал перед Ришелье. Он хлопотал о должности командующего, ибо при осаде Ларошели занимал лишь третье по старшинству место. Вслед за ним появился молодой Мазарини, всегда изящный и вкрадчивый, но уже полный веры в свою судьбу.
За ним вошел герцог д'Алюен. Кардинал прервал любезности, которые он расточал, и громко сказал герцогу:
— С удовольствием объявляю вам, ваша светлость, что ради вас король учредил должность маршала Франции. Вам надо именоваться Шомбергом, не так ли? В освобожденном вами Лекате все так считают. Но простите, вот господин де Монторон, у него, несомненно, какая-то важная новость для меня.
— Нет, нет, монсеньер, я хотел только доложить, что тот молодой человек, которого вы соблаговолили считать состоящим на вашей службе, умирает с голоду.
— Ах, что же вы так не вовремя говорите мне о подобных вещах! Ваш маленький Корнель не желает написать ничего замечательного; мы видели только «Сида» да еще «Горациев»
