Сестра пробовала смотреть в замочную скважину и видела, что он ходит по комнате, раскинув руки, точно летит; на голове что-то вроде короны, а на плечах дамская распущенная шаль. Затем все смолкает, точно его нет больше в комнате.
Часто сапоги его бывают в грязи, но когда он уходит, она не может уследить. Дверь все время закрыта.
Ее больше всего заботит то, что брат худеет и бледнеет не по дням, а по часам. Он ничего не ест и превратился в ходячий скелет.
Все это она сообщила доктору в больнице и просила его зайти к ним как бы случайно, посмотреть и поговорить с братом.
По приказу доктора я сопровождал его в этом визите и должен вести «скорбный листок».
27 мая. Мы зашли к Доричу перед вечером. Учитель был дома и принял нас радушно, он, правда, худ, а главное, как-то истощен. Нас угощали чаем в саду. Все шло мило.
К закату солнца хозяин становился беспокойным: вставал, ходил, не отвечал на вопросы, точно их и не слышал, глаза как-то бегали по сторонам.
Наконец, схватил шляпу и палку и, что-то пробормотав, ушел из сада.
Доктор прописал бром и посоветовал выследить, куда ходит больной.
28 мая. Бром больной пьет беспрекословно, не спрашивая, что и зачем ему дают.
1 июня. Он день ото дня становится все апатичнее. Где он бывает, узнать не удалось, но установлено, что он вылезает из окна.
3 июня. Сегодня его доставили в больницу. Сестра хотела его задержать при выходе из сада, но он набросился на нее в исступлении и Бог знает, чем бы это кончилось; но, к счастью, больной запутался в распущенной шали, накинутой на его плечи, и упал.
Его связали и привезли к нам. Дан морфий.
Днем состояние спокойное, полное отсутствие аппетита и слабый пульс.
Вечером припадок бешенства и опять морфий.
4 июня. Утром — спокойно. Стащил чернила и бумагу, что-то пишет и прячет. Приказано не трогать.
Вечером заблаговременно морфий.
Спит.
Неделя под тем же режимом.
Больной прибавил в весе.
12 июня. Начал становиться беспокойнее. Доктор предполагает влияние наступающего полнолуния, хотя окна хорошо закрыты.
Приемы морфия увеличены.
Беспокойство усиливается, и морфий уже действует не сразу, а с промежутком времени после приема.
18 июня. Начинается бурный период. Обрили голову и надели смирительную рубашку.
При борьбе ему нечаянно оцарапали шею, не знаю только чем; ранка небольшая, но сочится кровь. Приказано мазать цинковой мазью. Больной дает прикасаться к ранке, не сопротивляясь, но при этом хитро улыбается.
Припадки по-прежнему падают на вечер и первую половину ночи.
Днем спокоен.
Кормим почти силой.
Сестра и доктор хлопочут о перевозе больного в город. Здесь нет никаких приспособлений, даже удобной комнаты. А на действие морфия все меньше и меньше надежды.
20 мая. Полнолуние.
Ночной прием морфия.
Спит.
21 мая. Наутро больной исчез. Окно открыто, а железный крест, наколоченный на него по приказу доктора, отогнут с одной стороны. Гвозди вытащены.
Поиски по всей деревне не привели ни к чему.
Следы, которые видны благодаря выпавшему с вечера дождю, ведут к озеру. Озеро обыскали. Оно мелко, и трупа нет.
С восходом солнца начнут поиски в лесу.
22 мая. Ничего, ни малейших признаков. Дали знать по окрестностям, сообщили в полицию.
При очистке палаты нашли в печной трубе листки, писанные рукой учителя. От сажи и небрежного письма многое прочесть нельзя; вот лишь несколько отрывков, которые я сумел восстановить.
«…Темные силы на меня ополчаются… бороться… дракон силою своих чар опутал меня, и я упал… Но, будь покойна, я приду. Приду… говорят мне: вы в больнице, вот это господин доктор; ладно, я понимаю отлично обман… Это твой муж заключил меня, он думает, можно заключить дух!
Ха-ха-ха, ведь я дух, дух… и… я чувствую, наступает час, золотые нити тянутся ко мне, впиваются в голову, в сердце… тяжело. Боже, как тяжело… Приду, при…
Место на шее, куда ты любишь меня целовать, горит, а они мажут его мазью, думают обмануть меня!.. Твой принц, твой милый скоро придет…
46 брундурза. Я был прав, что сижу в тюрьме. Теперь это больше не скрывают, приколотили железную решетку на окно… Ха-ха… я все понял… это не твой муж, а Вельзевул. Он колет меня жалом, а потом уносит мой ум и сердце. И я их должен всюду искать…
