Ярость вытолкнула Зака из комнаты. Он должен это выяснить, чего бы ему это ни стоило. И когда он узнает ответ, мерзавец нигде не укроется от его гнева.
Он сделал несколько успокаивающих вдохов, прежде чем его пальцы перестали дрожать, и набрал номер телефона доктора Кунца. Доктор подъехал через двадцать минут, вместе с ним в машине сидела Карла Романова.
Осмотрев Монику, доктор сложил свой стетоскоп, поднял очки на лоб и объявил:
— Грипп. Как можно больше жидкости, аспирин и холодные компрессы.
Он похлопал Аду по плечу.
— Вы знаете, какой должен быть режим.
— Но она бредила, — настаивал Зак, когда доктор вышел в коридор. Ему казалось, что доктор недостаточно серьезно отнесся к болезни. — Разве вас это не беспокоит?
— Не очень. Дня через два она выздоровеет. Вы хотите, чтобы я взглянул на ребенка?
Зак помотал головой.
— Лучше не надо. Уж не знаю как, но Ада сумела уложить ее спать.
— Ада свое дело знает.
— Еще бы…
Он гадал, что же маленькая девочка думает о болезни матери. Не винит ли она его в этом?
Они стояли внизу, у входной двери. Доктор как-то очень неуклюже похлопал его по спине:
— Вы знаете, я еще не завтракал.
Зак тотчас пригласил доктора на кухню. Заодно он хотел задать ему несколько вопросов.
— Скажите, док, что вы знаете об аутизме?
— Аутизм? — Кустистые брови доктора взлетели. — Не могу сказать, что разбираюсь в отклонениях подобного рода…
— Но вы наверняка что-то об этом знаете. Может ли это быть у ребенка из-за физической травмы, например… вследствие побоев?
Доктор Кунц нахмурился, будто прочтя его мысли:
— Вы спрашиваете гипотетически или куда-то клоните, а, мой мальчик?
Зак быстро пересказал ему откровения Моники, а также ее бред, свидетелем которого он стал.
Когда Зак закончил говорить, доктор вздохнул.
— Вы взвалили тяжелую ношу себе на плечи, мой мальчик. Вы уверены, что действительно этого хотите?
— Да! — произнес Зак с непреклонной решимостью. — Я уверен.
— Но почему?
Зак заколебался, но потом взглянул старому доктору в глаза и сказал:
— Потому что я считаю, что это для меня — шанс спасти свою душу.
Старый доктор какое-то время молчал, Зак тоже. Он не собирался давать никаких объяснений, несмотря на очевидную готовность доктора его выслушать. Он знал, доктор не станет допытываться. Главным образом потому, что в этом краю, на последнем рубеже Америки, любопытства просто не существовало. Люди приезжали сюда для того, чтобы забыть свое прошлое.
— Настоящий аутизм, — наконец сказал доктор, — насколько мне известно, — это расстройство психической деятельности у детей, которое иногда развивается в возрасте до трех лет. У девочек это заболевание случается сравнительно редко. У мальчиков — в четыре раза чаще. Может ли это быть вызвано… побоями? — Он развел руками. — Кто знает? Все это — причины, способы лечения и симптомы — до сих пор до конца не изучено. Одни говорят о наследственности, другие считают, что в основе лежит нервный срыв. Понимаете, все, что ребенок может сделать в ответ на насилие в семье — это спрятаться от него.
— Как, например? — спросил Зак, отставляя сковороду в сторону.
— Уйти в свой мир. — Протерев очки, доктор водрузил их на нос и сделал глоток кофе. — Полный эмоциональный уход в себя.
— Но это и есть аутизм.
— Нет. Уход в себя — сознательный шаг, аутизм — нет. Ушедшего в себя можно вернуть к нормальной жизни — пожалуйста, заметьте, я говорю «можно», то есть это реально.
— Вы думаете, что Николь… — Забыв про яичницу, Зак подался через стол к доктору. Волна возбуждения заставила его сердце бешено заколотиться. Он вспомнил тот проблеск, который, как ему казалось, он увидел в глазах Ники. Возможно ли, что за этим стоическим, оборонительным молчанием прячется нормальная маленькая девочка? И что нужно сделать, чтобы выпустить эту девочку на волю?
Прошло три дня, и Монике стало лучше, она даже поднялась с постели. Все это время Карла Романова была единственным человеком, которому Николь позволяла быть рядом с собой. Обычно она сидела в углу комнаты, вцепившись в своего пушистого кролика и не подпуская к себе никого.
Когда пришел доктор, Ники тут же отвернулась лицом к стене. Никакие уговоры бабушки не заставили ее сдвинуться с места. Ее реакция на присутствие Зака или Ады была менее болезненна — она не поворачивалась к ним спиной.
