Остальные четыре правых партии смогли послать в ассамблею всего 20 депутатов, из них «Джамаат-и исла-ми» — четырех депутатов. Партия пакистанского народа получила право сформировать правительства в Панджа-бе (ИЗ из 180 мандатов) и Синде (32 из 60 мандатов). В Северо-Западной пограничной провинции и Белуджистане создавались коалиционные правительства с лучшей позицией у депутатов от ННП А. Вали-хана.
Поражение правых сил было полным: достаточно привести два примера. Бывшая правящая Мусульманская лига, расколовшаяся на три группировки, выставила 375 кандидатов, а получила 18 мест. «Джамаат-и ис-лами» делала ставку на 148 своих претендентов, а получила большинство всего в четырех округах.
Выборы окончены. Исчезли с улиц Дакки макеты «лодок», вложены в ножны фанерные «сабли», сняты с фонарных столбов «весы», не оправдавшие надежд джамаатовцев. После месячных «предвыборных» каникул вновь открылись университеты и колледжи. Пришла пора выбора пути, по которому пойдет страна, пора выполнения обещаний, которые авансом оплатили избиратели, решения назревших социальных и экономических перемен.
Развалились, как карточные домики, многие партии, а их лидеры, считавшие себя столпами политической жизни пакистанского общества, получили наглядный урок, лишившись привычных депутатских мандатов. Близкая к правительственным кругам «Пакистан таймс» писала: «Страна переживает демократическую революцию под покровительством военного режима, что является примером феноменальным, не имеющим параллелей в современной истории».
Заявление это было не только откровенно верноподданническим, но и чересчур оптимистичным, ибо невозможно было предугадать, до какого предела указанное «покровительство» будет распространено. Армия также еще не сказала своего слова, а оно нередко оказывалось решающим. Не менее сложно было предсказать, какие усилия приложат правые партии для укрепления своих пошатнувшихся позиций и нейтрализации влияния левых сил. Для этого они располагали необходимыми материальными и пропагандистскими средствами.
В предвыборной борьбе широко использовался весь арсенал средств, выработанных западной «демократией». Платные агитаторы, мнимые разоблачения, личные выпады и спровоцированные столкновения живо напоминали известный памфлет Марка Твена «Как меня выбирали в губернаторы».
Вскоре после выборов из Лахора в Карачи одним самолетом прилетели лидеры двух фракций расколовшейся Мусульманской лиги М. М. Даултана и А. Каюм-хан. Возле трапа их окружили репортеры.
— Произошли ли между вами во время полета какие-нибудь переговоры или дискуссии? — таков был один из первых вопросов.
— Я летел в туристском классе, а м-р Даултана в первом, — перехватил инициативу Каюм. — Поэтому мы не могли общаться. Впрочем, это обычная дистанция между простым человеком и привилегированным.
Страна вступила в новое трудное полугодие. Все превосходно сознавали, что судьба демократизации общества зависит от выработки новой конституции. Если для ее принятия необходимо две трети голосов в Национальной ассамблее, то единственным условием мог быть только взаимный компромисс Муджибур Рахмана, твердо стоящего на позициях Восточного Пакистана, и Зульфикара Али Бхутто. В сложившейся обстановке на него и Партию пакистанского народа делалась ставка как на защитников интересов Западного Пакистана.
Видный публицист Масгар Али-хан, анализируя обстановку, предупреждал: «Если две партии не смогут прийти к соглашению, это вызовет серьезные осложнения, так как конституция должна отвечать интересам различных районов страны, если она рассчитана на длительное действие. З. А. Бхутто заявил также, что ввиду географического положения страны, разделенной на два «крыла» территорией Индии, ни одна из двух победивших партий не имеет поддержки в другом «крыле». Поэтому лучшим решением вопроса было бы создание коалиционного правительства в центре. Для этого важно, чтобы Муджиб и Бхутто немедленно встретились и приступили к обсуждению конституционной проблемы. Результаты этих переговоров столь важны для будущего Пакистана, что ничто не должно им препятствовать».
