Впоследствии участники этого маленького пресс-клуба встречались раз в неделю, по пятницам, в час дня в одном из намеченных заранее отелей. Приходили все, кто не был занят. Ритуал был весьма демократичен. Выпив в баре в качестве аперитива один-два бокала кампари-сода, шли в обеденный зал. Каждый заказывал что хотел и платил за себя. Это правило соблюдалось строжайшим образом: никаких угощений, никакой зависимости друг от друга. Изредка в баре решались и организационные вопросы: выборы на вакантную должность, отчет казначея или проводы одного из членов ассоциации.
Далеко не всегда мы были согласны друг с другом в оценках фактов или событий, но по негласной договоренности каждый стремился избегать идеологических споров, любой из них мог бы привести к самым нежелательным дискуссиям и последствиям. Свобода мнений в таких случаях — лучший выход, и своим — мы ни разу не поступились.
Тем не менее польза этого «клуба» была очевидна. Прежде всего — обмен новостями, от которых, как говорится, не уйдешь. Второе — коллективность действий, когда нужно «пробить» что-либо через департамент прессы. И наконец, живой обмен впечатлениями о командировках, поездках по городам и весям и просто о жизни: один женился, другой сменил дом, третий завел собаку… Мало ли? Порой же эти встречи можно было использовать и для серьезных целей, например для разъяснения той или иной политической акции советского правительства на международной арене. Наши мнения всегда очень внимательно выслушивались.
На первых порах мне, как и всем корреспондентам, начинающим работу в стране, пришлось преодолеть многочисленные барьеры. Процесс вживания напоминал бег с неожиданно возникающими препятствиями, пока не выработался определенный ритм.
За годы моей работы в Пакистане произошли многие важные события. Конец 60-х и начало 70-х годов не случайно называют самым трудным периодом в истории страны, поэтому очерки, составляющие основу книги, чередуются с репортажами, рассказывающими о политических событиях в их хронологической последовательности.
Журналист:
Что вы рекомендуете посмотреть в Карачи?
Бизнесмен:
Смотреть у нас, пожалуй, нечего. Карачи — город бизнеса. Здесь делают деньги.
Такой короткий диалог на одном из приемов запомнился мне надолго, хотя я не мог согласиться с предпринимателем. За окнами отеля, где проходил прием, приглушенно гудел огромный город, раскинувшийся между пустыней и океаном, гигантский человеческий муравейник, занявший площадь в 160 квадратных миль.
Это не многоэтажный, а скорее многослойный город. Полюсы его богатства и нищеты разделены морем лавочек, полукустарных мастерских, маленьких ресторанчиков, контор и других обителей мелкого бизнеса. Есть в этом море и острова индустриальных районов, где полюсы сближаются и современные фабричные корпуса прямо соседствуют с лабиринтами убогих хижин.
На 20-километровом пути от воздушных до морских ворот города робкая вначале световая реклама взрывается фейерверком на центральных улицах. Там есть даже тротуары. Большинство улиц, а тем более переулков, обходится без такой роскоши.
Одна из реклам на Виктория-роуд символична. В неоновую копилку на крыше одна за другой падают рупии. Это означает, что автомобиль миновал границу царства большого бизнеса. По одну его сторону — банки, корпорации, страховые компании, по другую — тенистые парки, защищенные каменными заборами и табличками «частная собственность». Затем — огромное пространство на подступах к порту занято пакгаузами. А дальше улицы снова погружаются во мрак, в который настороженно всматриваются полусонные огоньки домиков, где ютится трудовой люд.
Темпы роста Карачи поистине фантастичны. В 1940 г. небольшой портовый город размещался на площади в 3 квадратные мили и насчитывал 300 тыс. жителей. Он состоял из просторного кантонмента — типичного колониального военного поселения и по-восточному скученного «старого города».
К 1970 г. население одного из крупнейших городов Азии превысило 4 млн. Несмотря на то что в 1960 г. Карачи перестал быть столицей государства, он остался центром экономики, промышленности и финансов.
