Расспросив Данилку, кто он и откуда, солдаты стали уговаривать его записаться в армию.
— Ты, парень, дурак, вот кто ты, — напирал на него сосед справа, артиллерист с веснушчатым круглым, бабьим, лицом. — Иди к нам, сыт, одет будешь. Теперь знаешь какое время? Возле земли не проживешь. Вот стану я к тебе на постой, ты меня корми, пои да скажи спасибо, что с твоей женой спать не лег. Потому что кто я такой? Я — солдат. Понял? То-то. Не зевай.
Данилка запивал баранки чаем, почтительно внимал откровениям подвыпивших артиллеристов и время от времени спрашивал:
— А кормят у вас хорошо? Гимнастерки, что же, насовсем получаете?
Артиллеристы подсмеивались над ним:
— Эх, простота!
— Смотри, — тыкал ему в нос гимнастерку сосед. — Сукно. Не то что на тебе. Тебе хребет гнуть надо, надорвешься, пока заработаешь. Чего зеваешь, иди к нам.
— А возьмут? — нерешительно спрашивал Данилка.
— Возьмут. Иди в штаб. Там добровольцев принимают.
Как бы между прочим, он узнал, какой части артиллеристы, где стоят, давно ли прибыли в город. Проведя в Бирске всего несколько часов, он уже начинал понимать, что опасения Чеверева не напрасны. Белые подбрасывают в город свежие части. Надо попытаться узнать для чего.
— Ты времени не теряй, действуй, вали прямо в штаб, — поощрял его сосед с бабьим лицом.
Выйдя из чайной, Данилка стал разыскивать штаб. Снова он блуждал по городу, но теперь уже с определенной целью: побывать у солдатских казарм. «Случайно» он попадал в расположение артиллерийских батарей, кавалерийского эскадрона и всюду рассказывал о том, что хочет записаться добровольцем в армию, просил совета, расспрашивал, как пройти к штабу. Один прапорщик, видно из интеллигентов, долго пожимал ему руку:
— Молодец! Герой!
А когда Данилка отошел, сказал наблюдавшему с усмешкой всю эту сцену старому служаке-унтеру:
— Вот оно. Встает все-таки матушка Русь.
— Так точно, встает, — вытянувшись, ответил унтер.
Только к концу дня Данилка попал наконец в штаб. У входа в темно-красное кирпичное здание, где раньше размещалась женская гимназия, ему пришлось долго объяснять часовому, для чего он пришел сюда. Наконец солдат внял настойчивым просьбам «добровольца», исколесившего, по его словам, уже весь город в поисках штаба, где он сможет
В полутемном коридоре Данилку толкали пробегавшие мимо молоденькие офицеры с озабоченными лицами. Важно прошагал полковник, отвечая на приветствия кивком головы. На секунду Данилка представил себе, что бы произошло, если бы кто-нибудь из этих людей узнал, кто он и для чего сюда пришел. Он старался держаться у стены, соображая, как лучше поступить, чтобы не вызвать подозрений и не слишком обращать на себя внимание. До него доносились обрывки разговоров о каком-то доме, который нужно было освободить для прибывающих в город войск. Данилка задержался около офицеров, Озабоченно обсуждавших эту тему. Очевидно, владелец дома, купец, противился реквизиции. Вдруг Данилка услышал за спиной чей-то голос:
— Эй, сапог, тебе что здесь нужно?
Обернувшись, он увидел маленького, верткого человечка, с темными сверлящими глазками, с темной щеточкой усов под длинном, свисающим носом.
— В армию хочу. Доброволец, ваше благородие.
— Небось дома жрать нечего, добровольна от голодухи сбежал, так?
Данилка промолчал, спокойно глядя в темные глазки офицера, и, когда тот, повернувшись на каблуках, ушел, в сердцах рванул дверь, перед которой стоял. Уже войдя в комнату, подумал: «Э, была не была!»
За столом, прямо перед Данилкой, сидел>, согнувшись над бумагами, тучный офицер. Он поднял голову, недоуменно осмотрел вошедшего и, сняв пенсне, недовольно спросил;
— Тебе что здесь нужно?
Выслушав объяснения, вздохнул и, снова сгорбившись над столом, ворчливо бросил:
— Дурак. Работать мешаешь. Пошел вон.
Данилка, пятясь задом и кланяясь, вывалился из комнаты.
Еще некоторое время он толкался по коридорам, ловя обрывки фраз, прислушиваясь к разговорам и словоохотливо объясняя всем, кто его спрашивал, для чего он пришел сюда.
